– Вы собираетесь в Бостон?

– Да, там устраивают церемонию вручения наград за жизненные достижения. Это связано с фондом. – Она помолчала, отпила вина и усмехнулась. – Вот когда понимаешь, что стареешь. Вам начинают выдавать награды за жизненные достижения. Мило с их стороны, но, честно говоря, я предпочла бы, чтобы они просто отправили мне эту штуку по почте. Сейчас я не очень люблю выезжать в город. Зато Илезе и девчонки придут на банкет, так что будет здорово. Они все прикупили новые платья к этому случаю, поэтому ждут с нетерпением.

Итан потянулся через стол, чтобы наполнить их бокалы, затем долил свой.

– Вы ни разу не упомянули свою сестру.

Улыбка исчезла с лица Мэриан.

– Твою бабушку?

– Да, Коринн. Она еще жива?

– Предполагаю, да. Ничего другого я не слышала, хотя сомневаюсь, что меня уведомили бы. Мы с сестрой не разговаривали с тех пор, как я вернулась домой с детьми. Почти тридцать пять лет.

– А остальные ее дети? Самолет Роберта сбили во Вьетнаме, это я знаю, а одна из дочерей скончалась несколько лет назад, но об остальных ничего не слышал.

– Анна и Кристина. – Мэриан пожала плечами. – Понятия не имею, где они сейчас. Я оборвала все связи с ними и очень этому рада. Моя семья – Закари и Илезе. И еще родня моей матери во Франции. Когда мы туда приехали, дети подружились со своими французскими кузенами и до сих пор с ними общаются.

«Мы туда приехали»? – Эта фраза удивила Эшлин.

– Я думала, что вы поехали во Францию одна и уже там усыновили Илезе и Закари. Кстати, вы не упоминали о них в книге.

Мэриан бросила на Эшлин раздраженный взгляд.

– Не видела необходимости. Дети не имеют отношения к тому, что произошло между мной и Хеми.

– Я только хотела сказать, что не поняла, когда именно вы их усыновили. Думала, это произошло во время вашей работы в ООПД.

Выражение лица Мэриан смягчилось, как это случалось всякий раз, когда речь заходила о ее детях.

– Как раз наоборот. Работать в ООПД, будучи за границей, я начала из-за моих детей. На их примере, еще задолго до поездки во Францию, я увидела, как разрушительно война подействовала на семьи. Европейские беженцы – те, кто успел приехать сюда, пока их принимали, – рассказывали ужасные истории о том, что происходило у них на родине. С одной из них, австрийкой, бежавшей от нацистов, я подружилась, когда жила в Калифорнии. Ее звали Йоханна Мейтнер. Подождите… у меня есть ее фотография.

Мэриан вышла и скоро вернулась с фотографией в простой серебряной рамке. Она передала ее Эшлин.

– Вот, это Йоханна.

Эшлин разглядывала женщину, печально смотрящую на нее из-за маленького прямоугольного стекла. Худое лицо с запавшими глазами, густая челка соломенных волос. Когда-то она, несомненно, была красавицей, но, очевидно, война исказила ее черты, оставив на них неизгладимый отпечаток тревоги. Женщина на снимке поддерживала рукой слегка округлившийся живот.