Дейдра так и не вернулась, и я все больше о ней беспокоилась. Неужели она заблудилась? Или столкнулась с немецкими солдатами, заметившими наш падающий самолет?

Ответов у нас с Джеком не было – нам оставалось только сидеть на месте, ждать и стараться не терять надежды. Но даже если Дейдра вернется, далеко я уйти не смогу. Мое состояние не позволит.

– Поймал что-нибудь? – спросила я Джека, заслышав его шаги. Он возвращался с озера.

– Сегодня фортуна нам благоволит, – улыбнулся он и поднял две крупные форели.

Все эти дни мы перебивались яичным порошком, китовыми консервами и старой овсянкой. В таких обстоятельствах свежая рыба была настоящим деликатесом.

Мы с Джеком зашли в дом и принялись за готовку.

После заката поднялся ветер, очень скоро принесший за собой дождь. Джек зажег масляную лампу. Мы сидели за столом и рассказывали друг другу о своей жизни после начала войны. Оказалось, за время службы в королевских войсках Джек совершил почти двести боевых вылетов на вражескую территорию. Он начинал пилотом бомбардировщика, но благодаря своей дружбе с майором Оделлом очень скоро попал в «Лунную эскадрилью».

Я тоже поделилась с ним кое-какими фрагментами из жизни в Гранчестер-холле – не забыв рассказать и о недавнем визите Генри и Клары.

В конце концов Джек откинулся на спинку стула и пристально вгляделся в меня в золотистом свете лампы.

– Что? – смутилась я.

– Когда я увидел ожоги от кочерги у тебя на спине, мне захотелось немедленно улететь обратно в Париж и придушить ублюдка, который это сделал. И уж он бы у меня точно знал, почему сейчас умрет.

– Пожалуй, я бы не стала тебя останавливать.

Тихо, с ноткой сожаления усмехнувшись, он опустил взгляд:

– Знаешь, чувствую себя виноватым. Это ведь я увидел тебя на сцене – и порекомендовал Оделлу. Но я думал, они искали переводчицу. – Он снова посмотрел мне в глаза – и сокрушенно покачал головой. – Почему ты вообще согласилась на это, Вивиан?

И правда – почему?

Некоторое время я молчала, уставившись на свои сцепленные на коленях руки.