Ночью Майкл лежал без сна, глядел в потолок, подложив руки под голову. Вспоминал красивое молодое лицо с фотографии, невольно искал сходство с собой.

Почему Леннерт хотел умереть?.. А ведь был бы ученым. Пропадал бы в экспедициях. Писал бы книги. А когда всё завертелось — можно было бы прийти к нему и сказать — Леннерт, мне нравится один парень. Майкл точно знал, что звал бы его просто Леннерт, без дяди. Леннерт бы говорил, так он не чувствует себя старой калошей.

Ему было бы сорок два. Он бы курил трубку. У него в квартире были бы коллекции бабочек под стеклом. Майкл бы разглядывал их и слушал, откуда они берутся, такие красивые.

А когда уехал Эван, Леннерт бы приходил, молча брал Майкла за руку и вёл бы гулять. И рассказывал бы о том, как сам влюбился первый раз в жизни. Он бы красил волосы в странные цвета — то синий, то фиолетовый. Подводил глаза чёрным. Повязывал шёлковые шарфы. Он бы часто улыбался. Он бы обязательно кого-то себе нашёл. И когда появился бы Джеймс, Майкл пришел бы к нему за советом. А Леннерт раскурил бы трубку и сказал — ну, выкладывай. И ещё сказал бы — Майкл, мальчик мой, никого не слушай, даже меня. «Отпусти, если любишь» — это чушь собачья, Майкл. Майкл, если любишь — хватай и держи.

32

32

— Они знают, — сказал Майкл.

Джеймс неловко опустил шуршащие пакеты возле лестницы. Залился румянцем так, что даже уши вспыхнули.

— Ясно, — пробормотал он и спрятал руки в карманы светлого тренча. — Тогда я, наверное, пойду…

— Куда ты пойдёшь, — сказал Майкл, ухватив его за рукав. — А ну, стой.

Джеймс переступил с ноги на ногу:

— Ну, так будет лучше…

Пакет с шорохом завалился набок, оттуда выкатился крупный сочный помидор. Майкл подхватил его, потёр о рубашку и сунул обратно.

— Ничего так не будет лучше, — он взял Джеймса за ворот: — Снимай.

Тот поднял плечи:

— Майкл, не надо, я… я пойду.

— Не трусь, — тихо сказал тот. — Рано или поздно они бы всё равно узнали. Я не дам тебя обижать.

— Неудобно же, — прошептал Джеймс, глядя на свои ботинки. — Я не хочу им мешать.

— Я им всё объяснил. Давай, раздевайся. Теперь можно не прятаться.

Джеймс отвернулся, вытащил одну руку из рукава.