Уловив краем глаза движение на мостовой, Делия сообразила, что до сих пор сидит на лестнице. Появись сейчас полицейский – и ее тут же заберут в участок, посчитав пьяной или сумасшедшей. Надо куда-то идти. Разумней было бы вернуться в Орлиное гнездо, но сердце рвалось на Бурк-стрит, отметая прочь все отговорки. Глупое, измученное сердце – его не останавливали ни гордость, ни страх перед новой ложью.

Над оградой собора показалось что-то белое, как шлем полисмена, и Делия вздрогнула. Но нет, полицейские не носят светлых костюмов и не семенят, заложив руки за спину… Она смешалась, не зная, окликнуть его или нет. Все решилось само собой: проходя мимо ворот, мистер Пирс коротко заглянул внутрь – и остановился. Темные глаза наполнились тревожным недоумением, совсем как у дамы в розовой шляпке.

– Это вы, – сказал он с нетвердой, полувопросительной интонацией. – С вами все в порядке?

– Да, – ответила Делия, поднявшись.

Повисло неловкое молчание. Мистер Пирс, видимо, ждал объяснений – стало дурно в церкви, знаете, такая духота; но Делии не хотелось говорить. Слабость всё не проходила, и к ней прибавилось какое-то душевное оцепенение.

– Вы… одна здесь? – спросил он наконец.

Она ощутила укол ревности: суровый, замкнутый Нинни оставался верен Ванессе, что бы ни происходило.

– Да, одна. А вы гуляете?

– Меня пригласили на обед к Салливанам, в Брайтон.

– Так ведь поезда не ходят.

– За мной пришлют коляску, – объяснил мистер Пирс, немного смущенный этим обстоятельством. – А хотите, поедем вместе?

– Меня не приглашали, – возразила Делия.

Он кивнул, но с лица его не сходило озабоченное выражение – как у врача, который не может поставить больному точного диагноза.

– И все-таки я бы рискнул поехать. Грейс будет рада вам.

С этим трудно было поспорить: Грейс приняла бы ее и незваной гостьей. А Джеффри? Будет ли он рад, приди она сейчас в магазин? Может, он сам винит ее во всем. Идти к нему, проглотив обиду, стучать средь бела дня в запертые двери… А если не хватит духу? Тогда назад – в холодную квартиру, где нет ни крошки хлеба.

– Едемте, – сказала Делия.

За мостом их действительно ждала черная виктория[50] с поднятым верхом. Забравшись на сиденье, обитое красной тканью, Делия закрыла глаза. Не было сил ни смотреть вокруг, ни поддерживать беседу. К счастью, мистер Пирс не собирался донимать ее расспросами. Подкралась дремота, спутав мысли, и мягко загасила жизнь, точно фитиль у лампы прикрутила.

«Тпру!» – раздалось откуда-то сверху. Коляска встала, а затем дрогнула вновь. Перед глазами появилась широкая спина ливрейного кучера. Сиденье рядом было пустым, и Делия выглянула наружу. За овальной лужайкой, где росли затейливо подстриженные деревья, высилась каменная усадьба с двухэтажной сводчатой колоннадой в итальянском стиле. Воздух в саду был восхитительным: к аромату цветов примешивался свежий запах моря. У дома, в тени жакаранды[51], окутанной лиловым облаком, стояли двое. Мистер Пирс что-то говорил, Грейс слушала, то и дело бросая нетерпеливые взгляды на коляску. Потом что-то коротко ответила и заспешила навстречу Делии.