Были он и она. Далекие, почти полуреальные их близкие знакомые или друзья. И они, Андрей и Ева, сидя друг против друга, вспоминали о них с умилением и не то что судили, а именно вспоминали и обсуждали их действия, поступки, тревоги, приключения и даже ошибки. Рассматривали всю их прошлую жизнь, стараясь, по возможности не причиняя друг другу боли, понять и объяснить все, что было в ней до сих пор неясного и непонятного. И каждый молча, про себя, думал: а как бы я поступил в подобной ситуации теперь? Как бы они поступили в таких обстоятельствах сейчас, когда уже все знали? А бывшие их «знакомые» знали не все и были совсем юными, неопытными, а время было очень уж сложное.

Он наконец, хотя и не сразу, по крайней мере внешне, обрел «дипломатическое» спокойствие. О многом хотелось ему узнать и расспросить. В первую очередь о самом главном. Что случилось? Почему она исчезла? Почему не написала? Как затерялась? Прямо вот так спросить. Но ведь она уже не прежняя «инкубаторочка» Ева. Перед ним совсем другая, возможно ничем не похожая на ту, пожилая женщина, военный врач, подполковник медицинской службы. Да и сам он давно не тот наивный и горячий юноша далеких тридцатых годов. Поэтому должен был сдерживать себя, не торопясь подвести беседу к главному вопросу, ждать, когда она сама сочтет нужным рассказать обо всем. И он начал издалека, с того, что его интересовало, быть может, меньше всего и что, возможно, потом в беседе выяснится просто и безболезненно: как получилось, что, любя детвору и стремясь стать хорошей учительницей, она стала врачом, да еще и военным?

О н а. Почти в каждой неожиданности, если присмотреться к ней, ничего неожиданного или случайного нет. Все в конечном счете имеет свою закономерность. Возможно, даже и эта наша совсем неожиданная встреча.

О н. И все же… Пусть даже и закономерно.

О н а. Тогда следует начать издалека. Возможно, еще с того момента, когда она попала на «инкубаторные» курсы. И потом решила стать учительницей. А возможно, и позднее, с петриковских времен, когда они вновь встретились и она испугалась этой встречи, и потом, уже позднее, все время боялась его, боялась, чтобы он…

О н. Боялась? Странно. Боялась… А он, наивный, думал, что любила.

О н а. Да, любила, но и боялась.

О н. И потом — почему вторая встреча? А когда была первая?

О н а. Была. И первая. И вторая. В квартире директора, на следующий день после его приезда в Петриковку. Он тогда заметил, как она вспыхнула от неожиданности, встретившись с ним лицом к лицу. И он потом, позже, еще и переспрашивал: почему так вспыхнула, будто испугавшись? Она не призналась, отшутилась тем, что девушка, встретив первый раз суженого, всегда невольно пугается. И это надежный знак, что он и в самом деле суженый.