О н. Он так и не может вспомнить эту девочку. Да и вообще эти праздничные декламации. Ведь за все школьные годы очень много было подобных праздников.

О н а. Да и где ж тут запомнить какую-то там девчонку-подростка! Не до этого было ему, занятому более важными комсомольскими и учкомовскими делами, учебой, французским языком. Слава о нем как отличнике и активисте катилась тогда по всему селу… и все же… как бы там ни было, а ту толстушку с огненно-рыжей косой, нэпманскую дочь, он наверняка запомнил, не забыл.

О н. Кажется, ее звали Мариной. Не забыл потому, что учились в одном классе. У ее отца была водяная мельница на Черной Бережанке, кажется, еще и какой-то магазин. И училась она, помнится, прескверно.

О н а. Возможно. Но к нему так и липла. Куда он, туда и она. Своих телячьих глаз никогда с него не спускала. О, как она, девчушка из четвертого, тогда ненавидела рыжеволосую!

О н (наконец отважившись на шутливую улыбку). И наверное же классовой ненавистью!

О н а. В том-то и дело, что, кажется, общечеловеческой.

О н. Странно. А он так и не догадывался. Пропустил такой случай.

О н а (не замечая или не принимая его шутки). Когда она, незаметный смугленький подросток, встречала эту Марину где-нибудь рядом с ним, едва сдерживалась, помнится, чтобы не вцепиться в рыжие патлы! Такая злость, такая ревность разбирали ее. Позже вспоминала все это и сама себе удивлялась: откуда в ней такая влюбленность, такая жгучая ревность! Ведь была совсем еще подросток. Потом уже и не помнит за собой такого острого смятения чувств.

О н (еще шутя, но уже и грустновато). А он ни о том, ни о другом даже и не догадывался! Ну, девчушка девчушкой. А та пышная огненно-рыжая нэпманочка? Господи, каким же он был дураком! А впрочем, — добавил, помолчав, — дело не только в том, что классовое чутье не подвело его. Если уж говорить без шуток, он тогда вообще стеснялся, избегал девчат, потому что начал стыдиться своей бедности, вернее, своей почти нищенской одежды. Так где уж там было ему до нэпманской дочери…

О н а. А она вовсе и не думала, в чем да как он был одет, и внимания на это не обращала. Она видела в нем что-то незаурядное, новое, к чему ее так страстно влекло, все то, чем заслушивались в его рассказах на собраниях пионерского отряда и тогда, в классе, когда он — может, помнит — как-то несколько дней подменял заболевшую учительницу. Даже нэпманская Марина не обращала внимания на его старую одежду. Она, наверное, все отдала бы за одно его слово! За один приветливый взгляд. Да и вообще что там одежда!