Она возвратилась в девять вечера. Житваи уже сидел за столом, поджидая ее. Они молча поужинали.

— Что с тобой? — спросил муж.

— Ничего, — ответила жена.

Но в душе она чувствовала какую-то щемящую боль.

«Они дороже ему, чем я», — подумала она.

Молодая женщина ревновала мужа к больным. Эту ревность не задушила даже злорадная мысль, что она проникла все же в таинственную комнату. На другой день после полудня, когда начал трещать звонок и Житваи, наморщив лоб, скрылся в приемной, у жены его разболелась голова; ей захотелось встать на пороге и, раскинув руки, отразить атаку больных, которые все шли и шли, осаждали квартиру. Ей казалось, это люди иной породы. Безобразные и требовательные. Требовательные и нетерпеливые. Чуждый мир, который она не понимала и поэтому ненавидела.

Как-то вечером она сидела рядом с мужем.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

— Отведи меня туда.

Ей хотелось вести борьбу в открытую. Хотелось знать, почему ей не позволено переступать порог таинственной комнаты, но Житваи молчал. Потом стал прохаживаться из угла в угол.

— Ты такая счастливая. Ведь ты никогда не болела, — сказал он только.

Так прошли весна и лето. Осенью их пригласили на праздник по случаю сбора винограда. Молодая женщина танцевала на открытом воздухе, вспотела и сильно простудилась.

Сначала болезнь казалась несерьезной. Но жар все не спадал. Миловидное ее личико было измучено, горело, она металась в белых подушках. Муж безмолвно сидел у изголовья. Сначала днем. А потом и ночью. Он отворил двери всех комнат, приемной тоже, вся квартира превратилась в лазарет. Доктор перестал принимать больных.

— Почему молчит звонок? — спросила больная как-то днем, сев в постели и напряженно прислушиваясь. — Почему ты не идешь к ним?

— К кому?

— К ним… — сказала она и слабо улыбнулась.

Через месяц ей разрешили вставать. Она исхудала и побледнела. Поглядев в зеркало, она с трудом узнала себя. Перед ней была совсем другая женщина.

— Никогда не была я такой красивой, — прошептала она.

Потом подумала о своем муже, сильном и таком работящем, и сказала:

— Никогда он не был таким красивым.