— Ну, это тот же известный феномен, — ответила девушка. — Говорят, возникает при особенной интенсивности чувств и мыслей.

— Да не то, что вот это уже было, — сказал Косточкин. — А… ощущение какой-то другой жизни. Возможной. Хотя и то, о чем ты сказала, — тоже.

С виноватой улыбкой Косточкин притронулся к голове.

— Ох, не знаю, стоит ли туда подниматься? — забеспокоилась девушка. — А то будет… бриллиантовая рука-нога на свадьбу.

Косточкин заглянул в башню.

— Здесь кто-то поработал лопатой! — воскликнул он, и башня отозвалась гулко.

— Она с тобой заговорила, — сказала Яна.

— И я как-то не удивлен, — ответил Косточкин.

Яна тоже вошла в башню.

— Наверное, она нам жалуется, — сказала она, глядя на груду обгоревших бревен, засыпанных снегом, с торчащими бутылками и пивными банками.

— Кто ее поджег?

— Хм, да обычные недоумки, увы, их тут много… Смешно было, как на юбилей города начальство устроило флешмоб: живая стена. Шесть тысяч человек выстроились вдоль стены и тех участков, которые уже исчезли, и передавали эстафету: капсулу из нержавеющей стали с посланием потомкам, которую и замуровали. А вскрытие состоится аж в две тысячи шестьдесят третьем году, в очередной юбилей. Стас прав, лучше бы они сюда заглянули и разобрали это послание! Говорят, уже решено замуровать вход в башню. Я уверена, что прямо с этим мусором и замуруют. Чтобы в две тысячи шестьдесят третьем году вскрыть торжественно с музыкой и речами. А сколько было спонсоров у этой акции! Стас перечислял, да я уже забыла.

— Шесть тысяч человек могли бы новую стену отстроить.

— Да просто наняли бы бригаду гастарбайтеров. Кстати, они и реконструировали стену. И вон, кирпичи уже высыпаются. Ох, бедный Аркадий Сергеевич, он себе места не находит, пишет петиции, статьи-воззвания, жалобы. Но денег на старую стену нет, сейчас родина занята возведением другой стены. Четыреста лет назад эта крепость была ожерельем Годунова, а у нынешних царей — вон какое ожерелье. А им хоть бы хны.

Косточкин достал фонарик из сумки, включил и посветил в ход, ведущий наверх. Да, лед был вроде бы сбит, хотя местами и не дочиста.

— Можно смело подниматься, — сказал он.

— Ау, башня, — проговорила Яна и дотронулась ладонью до кирпичей. — Ого, могильный холод даже сквозь перчатку.

— Здесь, наверное, вода стекала, — проговорил Косточкин. — А в другой башне я касался — сухая и даже как будто теплая.

— Надо выше подняться, — согласилась Яна.