– Это типа хайку, понимаешь? – говорю я. – Давай. Прочитай его вслух.

Она прочищает горло и начинает читать. Очень медленно, запинаясь на каждом слове:

– Бедный ниггер на стене. Посмотри на него.

Она умолкает, щурится на листок, а потом неуверенно продолжает:

– Посмотри на несчастного ниггера. Посмотри на несчастного ниггера… на стене.

Она опять умолкает, в замешательстве смотрит на меня и вновь опускает глаза на листок.

– Ну давай, – говорю я, оглядываясь в поисках официантки, – читай дальше.

Она опять прочищает горло и читает дальше, не отрывая взгляда от листа и понизив голос почти до шепота:

– Ну и хуй с ним… Хуй с ним, с этим ниггером на стене…

Она умолкает, вздыхает и все же читает последнее предложение:

– Этот черный – последний де… дебил?

Пара за соседним столиком – он и она – медленно обернулась и смотрит на нас. Мужчина ошеломлен, женщина в ужасе. Я злобно смотрю на нее, пока она не отводит взгляд и не опускает глаза на свой блядский салат.

– Ну, Патрик. – Бетани откашливается и протягивает мне листок, пытаясь улыбнуться.

– Что? – говорю я.

– Я вижу, что… – она на секунду задумывается, – что твое чувство… социальной несправедливости… – она опять откашливается и опускает глаза, – осталось прежним.

Я забираю у нее листок, убираю его в карман и улыбаюсь. Я пытаюсь изобразить искреннее и открытое выражение и сидеть прямо, чтобы она не подумала, будто я перед ней заискиваю. Подходит официант, и я спрашиваю у него, какое здесь подают пиво.

– «Хейнекен», «Будвайзер», «Амстель лайт», – перечисляет он.

– Да? – Я смотрю на Бетани и делаю ему знак продолжать.

– Это… все, сэр, – говорит он.

– Что, у вас нет «Короны»? И «Кирина»? И «Гролша»? И «Моррети» тоже нет? – Я озадачен и взбешен.