И все здесь было особенно, если не волшебно. Любая мелочь, каждая мелкая деталь радовала и разум, и душу. И вместе с тем, во всем жила какая-то сила, склонявшая к спокойствию и размышлениям. Всякий предмет был на своем месте, будь то булыжник, торчащий вдоль дороги, или стриженый куст. Взглянув широким взглядом на подобную вроде бы обыденность, невольно начинаешь понимаешь, насколько важно и нужно находиться ей на этом самом месте, именно в таком положении. Ведь только тогда картина выглядит наиболее осмысленной и полной.

Какой-то звон пролетел над долиной, похожий на голос колокола, и все монахи как по команде оставили свои дела и направились в монастырь. То ли для принятия пищи, то ли для исполнения своих религиозных ритуалов. Один из монахов, с виду довольно преклонного возраста, но все еще бойкий, проходя мимо, вдруг остановился напротив Марка.

– Вы не могли бы не употреблять алкоголь и не курить прямо здесь? – обратился он к Марку на чистом английском языке. При этом он указал на фляжку, которую Марк все еще держал в руке, оперев ее на выставленное колено. – Окурки тоже, пожалуйста, подберите.

– Простите, – ответил Марк, – я плохо знаком с местными правилами этикета.

– Ничего страшного, вы, похоже, американец?

– Нет, не совсем. Но я долго прожил в Америке. А как вы догадались, на каком языке я говорю?

– У всех американцев схожая манера сидеть и оглядываться по сторонам. Словно вы хозяева мира. Прошу, не обижайтесь! Опять любопытство возобладало надо мной, а вы напомнили крохотный кусочек моей прошлой и почти забытой жизни.

– О, не беспокойтесь, я все еще больше европеец. Я так надеюсь, по крайней мере, – ответил Марк. – Ко всему прочему, меня и без того многие не любят, но меня это не особо тревожит.

– Какая же нелегкая судьба вынудила вас здесь объявиться? – спросил монах. – Ни разу не солгу, сказав, что за десяток лет встретил здесь не больше дюжины европейцев. А уж тем более, американцев.

– Да уж, нелегкая, – усмехнулся Марк. – Никогда не знаешь, куда судьба-злодейка тебя заведет.

– Не будьте к ней столь драматичны. Хотя мы все здесь монахи, но далеко не всегда ими являемся с самого рождения. Я, например, был топ-менеджером одной известной корпорации, но, приняв пару неудачных решений, разорился в пух и прах. И вот я здесь, работаю в поле, скромно питаюсь и целыми днями совершенствую свое тело и дух. И знаете, я счастлив только теперь. Всегда можно найти мир и спокойствие посреди хаоса мыслей, чувств и безумия цивилизованного мира.

– Я, конечно, извиняюсь, но не каждый в этом мире мечтает стать монахом, даже если и искренне поддерживает их. Кому-то нужно идти на войну, водить танкеры, работать в больнице, подчищать, извиняюсь, конюшни, а иногда забивать на мясо сотню-другую голов скота. Как по-вашему? – спросил Марк, вспомнив наветы Курта.