— И когда только она успела роды набрать!.

Чокан заглянул в лодку вслед за Танатаром.

— Ого, в ней воды по щиколотку будет, — прикинул мальчик.

Танатар обошел рыбаков, готовивших сети:

— Вы тут пока управляйтесь, а я на качалке с мырзой по озеру прогуляюсь.

И показал на Чокана, который так и не понял, подсмеивается над ним Танатар, называя мырзой, или действительно говорит с уважением.

Чокану многое было неясным. Если Танатар был одним из рыбацких начальников, а он тут отдавал распоряжения, вел себя решительно, как и там, во время шилдеханы, то почему же тогда он выбрал себе самую что ни есть жалкую лодочку, даже называемую с насмешкой качалкой?

Танатар вычерпывал воду из лодки ковшом, а другого рыбака послал почему-то за охапкой сухого камыша. Потом велел Чокану снять сапоги, брюки и оставить их на берегу, закатать кальсоны до колен и заходить в лодку. Но сколько ни вычерпывал Танатар воду, она все равно плескалась на дне качалки.

Принесли и камыш, перевязанный травой. Танатар уложил камыш так, что концы охапки свисали с бортов лодки, не касаясь воды. Взяли с собой и ведро с рыбой.

Танатар устроил Чокана на корме, отвязал лодку и, вооружившись веслом, больше похожим на лопату, стал отчаливать от берега.

Он вел свою качалку уверенно, стоя посередине и ловко загребая то справа, то слева.

Берег быстро удалялся. Тот рыбак, что принес камыш, крикнул вслед:

— Говорю тебе, Танатар, окуни его разок.

Чокан вздрогнул. Неужели это его собираются окунуть?

И спросил с тревогой:

— А здесь глубоко?

— С головою можно уйти в воду.

— Но ведь берег близко.

— Ну и что с того? Здесь глубже, там мельче. У нас уж такое озеро.

Чокан было подумал, а не лучше ли выскочить, — но остался на корме, и сидел, как нахохленный воробушек, с грустью рассуждая об этой ненужной затее. Плавал он совсем плохо, глубины боялся. Оставалось одно: поручить себя воле Танатара, которому он и верил и не верил. Будь что будет!