Тлемиса оскорбила одна эта мысль, но любопытство его не оставило. Благо, оседланный конь стоял наготове. Он решил немедленно выяснить, куда же отправился Чингиз, и вскочил в седло. Доскакал до окраины станицы и тут увидел, что гости не свернули на дорогу в Кыркайлек, а направились к мельнице, к черной юрте брата. И тут Тлемис смекнул, что они просто не знают его нового жилья и думают, что едут к нему, а не к брату. «Должно быть, султан считает, что я до сих пор пасу скот», — самодовольно улыбнулся Тлемис.

Он сбавил ход коня, чтобы удостовериться в своем предположении. Все остальное произошло у него на глазах.

Прежде всего он подошел к Чингизу, уже пытавшемуся подняться, подхватил его под мышки и помог встать:

— Апырай, султан-ай, сильно не ушиблись?

— Ничего не случилось, ничего! — Чингиз, из гордости не желая показывать, что чувствует боль, самостоятельно пошел мелкими шажками и вдруг обнаружил, что припадает на правую ногу. Драгомиров поцарапал лоб и прикладывал платок к небольшой ранке. У Чокана пошла кровь из носу, а к этому ему было не привыкать. И только один Абы даже испуга не испытал. Недаром про него говорили, что и в воде он не тонет и в огне не горит. С привычным спокойствием он справился с возком, поправил сбрую и дожидался, что ему прикажут дальше.

Больше всех перепугался Кусемис. Он как схватил за ошейник виновника несчастья, так и застыл, оторопело поглядывая то на гостей, то на брата. Тлемис даже прикрикнул на него:

— Ну, что стоишь как вкопанный?!

— А что же мне делать? — растерянно промямлил старший брат.

— Ты знаешь, кто к нам приехал? Что наделала твоя собака!

Тихим Кусемисом неожиданно овладело раздражение. Он не переносил, когда на него кричали:

— Мне все равно кто… Я и собаку не учил бросаться и в гости никого не ждал.

Тлемису стало неловко за грубость и безучастность брата. Однако он знал, стоит ему заупрямиться, он и не такое наговорит. Поэтому он махнул на него рукой и залебезил перед Чингизом:

— Плохо получилось, торе мой, проедемте в наш дом, садитесь в возок.

Чингиз промолчал. Чтобы разрядить обстановку, Драгомиров сказал:

— Ничего страшного. Мы ушиблись немного. Уже вечереет. Разумнее всего переночевать в этой станице.

— Ничего страшного, — подтвердил Чингиз и удостоил Тлемиса благодарного взгляда.

— Садитесь, торе мой! — указал Тлемис на возок. И только тогда Кусемис спросил взволнованным шепотом у брата: «Кто это?».

— Чингиз!.. Да, да… Тот самый — ага-султан Чингиз… Внук хана Аблая.

Кусемис заметно оживился и круто переменил тон:

— Кони-то уперлись в мою юрту, значит в моей юрте и надо переночевать.