Карас Казин был прямым потомком Кирилла. Он служил сотником в воинской части, квартировавшей в Пресногорьковской, рано расстался с погонами, поехал в Кабан-скую станицу и женился там на засидевшейся в девках дочке богатого станичника татарских кровей Коянова — Глафире. Глафира была единственной дочкой, и отец пожелал, чтобы зять остался в его доме. Казин нисколько не противился этому. Еще его деды дружили с Кояновыми и даже были связаны каким-то родством.

Карас стал наследником состоятельного казака. Он расширил посевы тестя и умножил его скот. Работящая Глафира во всем помогала ему. Прошли недолгие годы, и уже не только в их станице, но и далеко окрест с Казиным считались, с Казиным вели дела, одни перед ним заискивали, другие покровительствовали ему.

Макыбай очутился у Казина в годы его процветания. Человеку смышленому, ему нетрудно было догадаться, что его хозяин тяготеет к казахам.

У Казина было много друзей в аулах, особенно среди крупных баев и влиятельных биев. Поддерживал он связь и с многочисленными казахскими чиновниками в Омске и других сибирских городах. Зимой Казин жил в станице, а летом уезжал вместе с приглянувшимся ему казахским аулом на джайляу, ставил, как именитый бай, белую юрту, держал кумысных кобылиц, сам ездил в гости к своим та-мырам и устраивал им прием по всем обычаям богатых казахов. В совершенстве владея казахским языком, он нередко разбирал аульные тяжбы и приобрел репутацию настоящего бия. Его часто так и называли: Карас-бий.

Он умело излагал степнякам историю своего далекого предка, священнослужителя у хана Кучума. Дескать, он крестился против своей воли и остался в душе мусульманином. Днем для вида ходил молиться в русскую церковь, а по ночам совершал намаз. Умирая, попросил благословения у муллы. Карас под секретом сообщал, что душа его предка на глазах у набожных мусульман унеслась в рай. А чтобы простодушные слушатели окончательно поверили его рассказам, добавлял: «И мы, его потомки, чтим дорогу своего предка. Я и сам, числясь православным, в церкви не бываю, свиного мяса не ем». Об этом, впрочем, знали и сами его казахские приятели. Казин и дома, в станице, и в степи ел любое мясо, кроме свинины, а на зиму, как аульный богач, непременно заготовлял согум — запас конины, прирезая нескольких лошадей из своего тысячного табуна.

Так вел себя Казин в быту, так добивался поддержки видных мусульман из казахов и татар.

Но с русскими он вел себя как православный. Что было у него в душе — трудно сказать. Может быть, он придерживался и в самом деле христианской религии. Достоверно одно: многих казахов, покорных ему, в том числе и его работников, он стремился обращать в христианскую веру. Так, значительная часть кабанских казахов стала крещеной.