— Может, ты как ханский потомок будешь жить вместе с дворянами?

Чокан задумался. Его воспитывали в пренебрежении к простолюдинам и порою он сам гордился своими далекими предками. Чингизид. Белая кость. Уже теперь, в Омске, отец однажды наставлял его: помни, ты не простой казах, ты должен учиться лучше всех и держаться с достоинством. И еще отец просил не повторять его ошибки. Когда он учился, то сторонился русских ребят и поэтому плохо усвоил русскую речь. Не поступай так, Канаш. Будь все время среди русских, тогда и ученье пойдет хорошо. Чокан обещал отцу беспрекословно выполнять эти его наставления. Но надо ли было сейчас говорить обо всем этом Керею?

Когда они пришли в корпус, оказалось, что директор генерал-майор Шрамм отсутствует и есть только Евгений Иванович Старков, преподаватель истории и географии. Он замещал сейчас эскадронного командира Кучковского, отличного учителя математики, но скверного по характеру. Сибирский казак, окончивший в свое время войсковое училище, Старков был куда добрее и уже знал о Чокане со слов Гриши.

Ребята остановились перед его кабинетом.

— Так где же ты будешь? В роте, в эскадроне, среди дворян? Может быть, со мной вместе в эскадроне?

Что ему ответить?

В ушах звучали слова отца: «Помни, ты не простой казах». Но рядом был Гриша, Керей, Куркерей… Разве плохо быть с ним вместе в эскадроне:

— Хорошо бы, Керей, в эскадрон!

С тем и вошли в кабинет Старкова.

— Значит, это и есть Чокан, сын султана Чингиза Валиханова?

Евгений Иванович с любопытством всматривался в будущего кадета. Какой смуглый и шустрый. Будь его кожа еще темнее, он походил бы на любимого арапа Петра Первого. Верно, и у того вначале, пока не обвык, был такой же пронзительный взгляд, как у детеныша пантеры в клетке. Какие большие блестящие глаза. Чуть раскосые, умные, живые. Но почему он так хмурит брови? Почему такой нелюдимый с виду, настороженный?

Гриша после года учения умел бойко разговаривать с командирами и учителями. Ему было тем проще представить Чокана, потому что он уже говорил о нем. Он не жалел слов, превознося на все лады своего нового друга.

— Значит, хочет быстрее научиться русскому языку. Молодец, настоящий джигит.

Чокан смутился, понимая, что его хвалят.

— Пойдешь в приготовительный класс. Понял?

Гриша ответил за него:

— Да, да… Он все понимает, ваше благородие.

— Отведи, Потанин, сына султана в дортуар эскадрона.

В дортуаре, в спальне, все было таким, как видел Чокан в первый день посещения корпуса. Те же аккуратные одинаковые кровати, тумбочки. Только одно огорчило его: воспитанники приготовительного класса выглядели уж очень маленькими. Многие из них были по плечо Чокану, не отличавшемуся высоким ростом. Дети, совсем дети, восьмилетние, девятилетние. А ему было уже двенадцать. Я тут годовалый верблюжонок среди новорожденных, — представил себя Чокан со стороны, не удержался и прыснул: