Ближе всех к кадетам из корпусного начальства был инспектор классов Иван Васильевич Ждан-Пушкин. Блестящий молодой артиллерийский капитан, служивший на Кавказе, он был и строг, и образован, и, как выяснилось позднее, обладал многими привлекательными качествами — душевной внимательностью, честностью, благородством.

Но раньше этого Чокан и его товарищи испытали на себе его строгость.

Однажды дежурный офицер обходил классы. Как раз в это время Чокан передразнивал бывшего вожака. Офицер подозрительно посмотрел на раскрасневшихся от смеха ребят, спросил, что у них тут происходит и, не получив ответа, вышел. Чокан прикрыл плотно дверь, стукнул по двери кулаком и свистнул вслед офицеру.

Офицер вернулся:

— Кто это тут безобразничает?

Молчание. Он повторил свой вопрос. Показал пальцем на одного:

— А вы что скажете?

— Не знаю.

— А вы?

— Я и не слышал.

У эскадронных кадетов не принято было выдавать товарищей.

Дежурный офицер разгневался и покинул класс. Скоро он вернулся вместе с Ждан-Пушкиным.

Но и Ждан-Пушкин ничего не добился. Положение обязывало. Капитан задумался и отчеканил:

— Лишаетесь воскресных отпусков, пока класс не выдаст шалуна.

Даже бывший вожак не осмелился предать Чокана.

Почти полгода продолжалась война между Ждан-Пушкиным и классом. Одно воскресенье за другим проходило в корпусе. Чокан говорил товарищам:

— Мой аул далеко, мне терять нечего. Пойду и скажу: это я.

Но одноклассники не соглашались.

Наказание продолжалось, а у самого инспектора классов росло уважение к ребятам. Он умел, ценить дух товарищества. Втайне Ждан-Пушкин догадывался: Чокан мог и не свистнуть, но зачинщиком всей этой не столь уж выходящей из ряда вон истории был, вероятно, он. Ведь вожак класса! Но виду инспектор не подавал. Понятно, ему в конце концов, пришлось уступить. Не длиться же наказанию бесконечно.

Чокан все это время злился на Ждан-Пушкина. Посчитал его жестоким. Дал ему прозвище Шиддат — грозный, имя, известное в истории ислама. Доброхоты сообщили Ивану Васильевичу об этом.