— В этом, конечно, меня простит его величество, — сказала эрцгерцогиня весело, — никто не может не увлечься моей приятельницей. Император и императрица постоянно находятся под обаянием, о котором говорит папа, как же требовать от маленькой эрцгерцогиня, чтобы она не поддалась ему?

— Вы все балуете мою дочку, — сказал король со счастливой улыбкой.

Потом он протянул руку эрцгерцогине, эрцгерцог подал свою принцессе, и все направились к дому.

Король довёл эрцгерцогиню до кареты, простился с её отцом и возвратился в кабинет, опираясь на руку капитана Дюринга.

Принцесса Фридерика кивнула ещё раз уезжавшей карете, из которой эрцгерцогиня послала ей воздушный поцелуй, потом медленно вошла в дом.

— Я желала б остаться одна, я устала, — сказала она графине Ведель. — До свиданья, графиня!

Задумчиво опустив голову, вошла она в свою комнату.

Часть третья

Часть третья

Глава двадцать третья

Глава двадцать третья

С того времени, как в тихом помещении мадам Ремон поселилась мадам Бернар, жизнь в небольшом доме на улице Муфтар стала веселее.

С первого же вечера молодая жилица внесла прелесть и симпатию в этот маленький, простой кружок. Старуха Ремон несколько раз в день заходила в комнату своей жилицы и всегда искренне хвалила царствовавшую там опрятность, а также искусство и неутомимое прилежание, с каким работала молодая женщина. Последняя сидела у окна, которое в первый же день украсила простой, но свежей и красивой гардиной из белой кисеи, и хотя во всё время пребывания старухи молодая женщина дружески и невинно болтала с нею, однако не отрывала глаз от нежного белого вышиванья, и её тонкие, гибкие пальцы работали так ревностно и уверенно, что Ремон при каждом своём посещении могла заметить, насколько подвинулась вперёд работа, и что оконченные вещи уже дважды были отнесены в течение нескольких дней и получено за них довольно значительное вознаграждение. При всём при этом молодая женщина была умеренна и непритязательна, почти без всяких прихотей, кроме тонкого белья, которое она носила. По утрам она выпивала молока, завтракала в полдень яйцом и хлебом и только по вечерам не могла не прибавлять того или другого лакомого кусочка к простому обеду, который разделяла с хозяйкой и молодым рабочим. К этому экономная Ремон могла бы ещё прибавить, что её жилица оправдывалась в этом случае тем, что удовлетворяла свою страсть к лакомству, хотя она едва касалась маленьких красивых пате, которые приносила с собой из гастрономических лавок.