Заметив в некотором отдалении принцессу и графиню Ведель, эрцгерцогиня нетерпеливо опередила свою обергофмейстерину. Принцесса заслышала лёгкие шаги на песке дорожки, обернулась — и через мгновение была в объятиях эрцгерцогини.

— Мой отец у короля, — сказала последняя, поднимая любящий взор на серьёзное лицо дочери Гвельфского дома, — а я отправилась к тебе. Послезавтра, надеюсь, вы будете у нас — как я рада опять увидеться с тобой! Ты не можешь представить себе, как я счастлива, что ты здесь, мне всегда так хотелось иметь друга, настоящего, истинного друга, и вот я нашла более, чем надеялась когда-нибудь, только дружба наша началась при грустных обстоятельствах, — прошептала она и, обвив рукой шею принцессы, стала нежно гладить её по щеке, с глубоким чувством посматривая на свою старшую приятельницу.

— Добрая, милая Матильда, — сказала принцесса нежно, — как благодарна я тебе за твоё участие в настоящее время! Наш жребий — нести более тяжкое бремя жизни, чем несут другие люди.

— Ах да, да, — сказала молодая эрцгерцогиня, сделавшись вдруг серьёзной и печально смотря вниз, — таков наш жребий.

Она глубоко вздохнула.

Принцесса кротко освободилась из объятий эрцгерцогини и протянула руку подошедшей графине Эльтц, между тем как эрцгерцогиня обратилась с ласковыми словами к графине Ведель.

— Пойдёмте в мою комнату, — сказала потом принцесса Фридерика.

— Нет, — вскричала эрцгерцогиня, — пожалуйста, останемся здесь! Я потому пришла к тебе сюда, что здесь так хорошо. Пройдёмся немного, потом я должна представиться королю.

Она взяла за руку принцессу, и обе молодые девушки отправились, со всей поспешностью своих лет, в тенистые аллеи сада, между тем как обе графини медленно шли за ними, ведя спокойный разговор.

— Ты недавно так тяжело вздохнула, — сказала принцесса Фридерика с улыбкой, — как будто тебя гнетёт печаль. Лежит у тебя что-нибудь на сердце?

Эрцгерцогиня быстро оглянулась на дам, которые уже находились на довольно большом расстоянии, и сказала почти шёпотом, сжав руку принцессы и наклонив к ней голову:

— О боже мой, да — у меня много, очень много чего на сердце.

— Ты почти пугаешь меня, — промолвила принцесса шутливым тоном, продолжая улыбаться.

— О, не смейся! — вскричала эрцгерцогиня с мольбой. — Мне в самом деле не до смеха. Видишь ли, ты сказала, что, по своему званию, мы обязаны жертвовать гораздо больше, чем другие, и эти слова пали на моё сердце, — потому что, потому что… — продолжала она нерешительно.

— Что же? — спросила принцесса серьёзно, устремив глубокий взгляд на розовое личико эрцгерцогини, радостное выраженье молодости которого боролось с беспокойством. — Что же?