Она задумчиво посмотрела на него, лёгкий вздох вылетел из её груди.

— Там, в моём отечестве, — продолжал он, — нет солнечного сияния твоей родины, и не красота неба и страны, не цветущие рощи привязывают наше сердце к отечеству; страна наша уныла, леса мрачны, небо холодно и непривлекательно, но нас проникает, наполняет с самого детства мысль о народе, соединившемся для общего высокого дела, о народе, который стремится к цели плотными, сжатыми фалангами, который послушно исполняет повеление своих властителей, ибо это повеление, ныне как вчера, гласит: вперёд, к свету! И мне думается, — продолжал он более тихим голосом, — луч света благодетельнее западает в сердце, когда достигает его в упорной и ожесточённой борьбе, нежели в то время, когда он сам доходит к нам в спокойной бездеятельности. Этот общий труд, эта борьба нашего народа, воплощается для нас в нашем короле, и потому-то мы видим в нём не только государя, нашего властителя, но и жреца, который поддерживает и охраняет, на народном алтаре, чистый, светло горящий огонь народного духа.

Он говорил из глубины души. Джулия смотрела на него задумчиво — понимала ль она порыв патриотическо-монархического чувства этого сына дальних древнепрусских берегов? Её взоры светились искренним участием, и если она не понимала его, то чувствовала, что его наполняет высокое, благородное и глубокое чувство, и гордилась этим чувством в сердце своего милого, который был совсем иным человеком, нежели другие известные ей молодые люди беззаботного света, Грабенов скрывал под гладкой, изящной наружностью столь чудную глубину поэзии.

Она опустила глаза и, глубоко вздохнув, прошептала:

— Родина, отечество, о боже мой!

На ресницах повисла светлая слеза.

Медленно наклонился к ней молодой человек и снял эту слезу поцелуем.

Молодая девушка быстро приподнялась, обвила руками его шею и приникла головой к его плечу.

Потом нежно оттолкнула милого, села напротив него и, устремив свои большие грустные глаза, сказала:

— У меня есть просьба к тебе!

— Наконец-то! — вскричал он. — Долго и напрасно я ждал услышать от тебя какое-нибудь желание, которое было бы трудно исполнить, чтобы я мог оказать хотя малую услугу моей бесценной Джулии!

— Моя просьба серьёзна, важна для меня, — сказала она почти торжественным тоном, — и прежде чем я выскажу её, ты должен поклясться исполнить её!

— Поклясться? — вскричал он в удивлении. — Ты сомневаешься? Если в моих силах…

— Ты можешь исполнить её.

— В таком случае клянусь твоими глазами, твоим сердцем, что…

— Довольно! — сказала она грустно. — Мои глаза — бренная вещь, а моё сердце… — Она глубоко и печально вздохнула.