– Ах ты стерва такая, грязная маленькая стерва! – прошипела она и отвесила Габриэлле такую пощечину, что та рухнула на пол.
Все случилось так быстро, что никто не успел вмешаться. Габриэлла на четвереньках поползла к Карле, надеясь на ее защиту, но София уже поняла, что Анна на этом не остановится. Та наклонилась, собираясь схватить сестру за руку.
София быстро поднялась на ноги.
– Анна, прекрати! – прикрикнула она. – Прекрати немедленно!
Анна отпустила Габриэллу и огляделась, и София увидела под полыхающим гневом в глазах Анны проступающее страдание.
– Не надо, Анна. Этим делу не поможешь.
Анна стояла, крепко сжав кулаки, и было видно, что они у нее очень чешутся хотя бы еще разок ударить сестру. А еще лучше – бить ее до тех пор, пока у самой Анны не стихнет в груди боль. Правда, эта боль никогда не прекратится. Такая боль остается с тобой навсегда.
Она шагнула к сестре.
– La puttana![34] – яростно, чуть ли не с пеной у рта выкрикнула она. – Нельзя, чтобы ей сошло это с рук. Я размажу ее тупую морду, чтобы она поняла, что натворила.
София оттолкнула Анну прочь и, как ни странно, не встретила с ее стороны особого сопротивления.
– Графиня… – сказала Анна, и лицо ее исказилось от душевной боли.
– Я все понимаю, но это сейчас бесполезно. И ты знаешь, что это так. Бей ты Габриэллу, не бей – Альдо уже не вернуть.
Анна глубоко вздохнула. София отпустила ее руку, и тогда та обратила свой гнев на Карлу:
– Это все ты, ты всегда ее баловала. Теперь полюбуйся, что из нее вышло.
– Я понимаю, – вступила в разговор София, – тебе нужно найти виноватого, Анна. Но при чем тут твоя мать? Чего ты от нас хочешь? Чтобы мы выдали Габриэллу партизанам?
– Почему бы и нет?
– И что, по-твоему, они с ней сделают? Побойся Бога, она же беременная.
– И поделом ей.
– Ну уж нет. Подумай о том, каково тебе самой потом будет. Она же носит под сердцем твоего маленького племянника или племянницу.
– Грязного ублюдка от чернорубашечника, – презрительно прошипела Анна. – Пусть лучше мать отправит ее к старой колдунье из Буонконвенто.