Иезекия таращится на него.

– Что за чушь ты несешь?

– Это не чушь, сэр. Мы больше не будем предоставлять вам кредит, во всяком случае до тех пор, пока ваш счет не будет приведен в порядок.

– В порядок?

– Именно так, – говорит парень. – Мы принимаем от вас только наличные.

Иезекия не в состоянии оценить глубину своего унижения. Сейчас еще слишком рано, у него была тяжелая ночь, и он не сомкнул глаз.

– Да вы же много лет меня обслуживаете! Я – постоянный покупатель всех магазинов на этой улице, и никто еще на меня не жаловался!

– Вы, сэр, приобрели товары на изрядную сумму, но пока ничего не оплатили. Даже если бы не повысили налоги, что не позволяет нам теперь отпускать товары в кредит, мы все равно попросили бы вас покрыть долги. Вы не оплачивали свой счет вот уже полгода.

Иезекия выходит из себя. Гнев захлестывает его, словно волна, и, не отдавая отчета в своих действиях, он впечатывает кулак в стеклянный прилавок, который разлетается вдребезги.

– Да ты знаешь, кто я такой? – тяжело дышит он, уже не в силах совладать с собой. – Я уважаемый торговец. Я владелец антикварного магазина! Более того, очень скоро я осуществлю продажу весьма престижного товара. Очень престижного товара. И тогда я полностью расплачусь с вами… Пока же…

– Пока же, сэр, – следует ответ, – вам придется обождать. У нас много таких кожаных кошельков. А этот я отложу для вас.

Это неслыханно! Раньше с ним такого не случалось. Но Иезекия, глядя в решительное лицо продавца, понимает, что этот спор ему не выиграть – не сегодня. Изобразив, насколько смог, презрение на лице, он разворачивается, насколько это ему позволяет проделать увечная нога, и не оглядываясь покидает магазин.

Глава 37

Глава 37

За все годы жизни в Лондоне, с тех пор как его, двенадцатилетнего, привезли сюда в почтовом дилижансе, Эдвард ни разу не был на другом берегу Темзы. Он никогда не приближался к докам, не видел тамошние убогие халупы, и теперь, когда он проходит мимо нагого старика, спящего (он и вправду спит?) около пустой бочки, то невольно думает, что все то, чего он натерпелся от Кэрроу, было в конце концов не таким и ужасным, если сравнить с условиями, в которых вынуждены жить некоторые лондонцы.

Этим утром над рекой стелется туман. Эдвард прикрывает ладонью рот, чтобы уберечься от гнилостного смрада, теряясь в догадках, не туман ли является источником зловония. Интересно: а запах можно увидеть?

Он останавливается и озирается, пытаясь понять, где находится. Когда Кумб объяснял, как найти его квартирку на последнем этаже портовой постройки, и говорил о том, что ему предстоит преодолеть море грязи, Эдвард решил, что тот шутит. Глядите вправо, за груду ящиков, вспоминает он указания здоровяка. Завидев ящики, Эдвард продолжает свой путь и благодарит судьбу за то, что сегодня утром подморозило и слякоть затвердела. Но он все равно старается держаться деревянных мостков, положенных здесь, судя по всему, недавно, а не шагать по голому грунту.