Дора ошарашенно смотрит на него.
– Это безумие! Этого не может быть, просто не может быть. Хотя…
Корнелиус скрещивает руки на груди и с плохо скрываемым унынием взирает на нее.
– И вы туда же! Честно говоря, я полагал найти в вас больше благоразумия.
Но Дора кусает губу.
– Если моя мать чему меня и научила, так это всегда искать фактические и исторические основы в любом мифе. Смешно даже думать, будто этот пифос был создан каким-то богом. Кроме того, – добавляет она и указывает на опоясывающие пифос резные сценки, – какой мифический артефакт будет рассказывать историю своего создания? Это безумие! – восклицает Дора, и в ее голосе звучит дрожь. – Существует много способов дать этому объяснение. Логическое объяснение. Но вот у Эдварда есть свои аргументы на сей счет, – Дора снова указывает на пифос. И Эдвард мысленно благодарит ее за то, что она не отвергла его идею полностью. – Почему он не разбился, каким образом после многих тысячелетий сохранился без единого изъяна, отчего его так боялся Гермес? Животные понимают, они всегда все понимают. Какая сила заключена в этом сосуде?
Корнелиус шутливо поднимает руки вверх в знак капитуляции.
– Помилуйте! Я разочарован в вас обоих. Не думал, что услышу столь смехотворные, столь глупые рассуждения… – Он осекается, когда дверь отворяется и на пороге возникает Лотти с подносом. Корнелиус понижает голос, и по очереди бросает серьезный взгляд на Эдварда и Дору. – Позже у нас будет полно времени на эти споры. Последнее, о чем я хотел бы дискутировать, так это о нелепых теориях. Уверен, я сумею потратить свое время на нечто более полезное.
Глава 43
Глава 43
Все четыре дня, что прошли с момента их последнего посещения магазина древностей, Дора целиком посвятила себя завершению рисунков пифоса. Все дни напролет лил дождь, да такой сильный, что водосточные желоба на крыше протекли, и миссис Хау пришлось пригласить рабочего их залатать, и теперь Дора, сидя у окна своей новой спальни с изумительным видом на сад, смотрит, как потоки воды струятся по оконному стеклу.
Она в неглиже, и поэтому не спустилась к себе в студию поработать. За дверью на полу стоит поднос с обедом, который сменил утренний поднос с завтраком и вчерашний поднос с ужином – все они были возвращены нетронутыми на кухню.
Сегодня мистер Эшмол уже раза три стучался в ее дверь, и все три раза Дора ему не ответила.
Она еще не настроена вести откровенный разговор. И не уверена, что в ближайшее время сможет.
Дора разминает пальцы и крепче сжимает карандаш. Ее первоначальные наброски резных сценок требуют дальнейшей прорисовки мелких деталей, весь пифос целиком следует нарисовать снова; и надо сделать еще три рисунка, чтобы передать нюансы изображений на всех сторонах сосуда. И еще – слова. Дора склоняется над альбомом, лежащим на согнутых коленях, и, щурясь, глядит через очки, выписывая завитушки у прописной буквы