Поезд шёл не быстро. Встречный ветер сметал с крыш паровозную пыль, но на подъёме пыхтящий паровоз снова начинал сильно дымить, и дым густо обволакивал вагоны, лез в ноздри и глаза. Послышался чей-то крик, кто-то запел блатные частушки. С соседней крыши на ходу ловко перепрыгнули три подвыпивших мужика, в хромовых сапожках, с наколками на руках. Один из них, покачнувшись, облапил пожилого мужчину и чуть не свалил его с крыши. Мужчина промолчал, но бабка, испугавшись за него, громко завизжала и крикнула, обращаясь к пьяному: «Побойся Бога, чуток не скинул!» Больше она ничего не сказала, но и этого было достаточно: пьяный, подойдя к ней, пнул её ведро. Оно покатилось к краю вагона, бабка метнулась за ним, чтобы поймать, и через секунду она и ведро свалились вниз. Люди, сидящие на крыше, обескураженные случившимся, вытянули шеи. «Живая! – радостно крикнула женщина. – Сидит на шлаке и кулаком машет». Послышался смех. А эти трое, усевшись на крышу, закурили, постоянно плюясь под ноги.

На полустанке под названием «Снежница» половина крыш освободилась. Сошёл и Сашка, который был под впечатлением происшедшего. Спросив у шишкарей, в какой стороне Лысая гора, он углубился в тайгу.

34

34

Таёжный лес встретил Сашку приветливо – ароматом хвои и радугой красок. Под кронами кедров и елей, казалось, прятался ожидающий своё время вечер, ложась тенью на невысокую траву. Вблизи подножья Лысой горы, напоминающей холм, причём, не лысый, Сашка заметил обломки давно, видимо, разбившегося самолёта – куча дюраля и ржавые части. Рядом рос громадный кедр, от середины усыпанный шишками. Вытащив из ведра мешок, Сашка решил начать сбор урожая, а заодно и подкрепиться орехами – голод уже давал о себе знать. Но в мешке он обнаружил приличный ломоть хлеба и палку ливерной колбасы. «Тётка добрая, хоть и пьяньчужка» – подумал он, с жадностью набросившись за еду.

За кедром тянулась поляна, и даже издали было видно, как обильно она усыпана земляникой. Оставив кедр на потом, Сашка дожевал последний кусок и принялся за ягоду – три горсти в ведро, одну в рот. Спелая, запашистая! Ягоды было очень много, Сашка даже ни разу не встал с колен, лишь переползал с места на место. Спину его прожигало солнце; мелкие мухи лезли в глаза, вместе с каплями пота мешая смотреть; в плечо куснул слепень. Но это были мелкие издержки – он ощущал полный покой души, сливающейся с красотой природы. Колония как бы отодвинулась далеко-далеко. За недолгое время он насобиоал половину ведра. Кедр терпеливо ждал его. Разувшись, Сашка допрыгнул до нижнего сука и полез, как по лестнице, вверх, наступая на прочные основания ветвей. Шишки были густо-смоляные и от тряски ветвей не сыпались, приходилось каждую срывать. Когда он спустился вниз и собрал лесное богатство, рассыпанное по траве, оказалось, что набрал почти полный мешок. Достаточно – нелегко и так будет тащить. Он присел на траву, довольный качественно и быстро проделанной работой. Вспомнил про бабку. Где она сейчас? Что-то говорила про «Медвежий лог», который под «Лысой горой». Говорила, что там много малины. Он присмотрелся и, в самом деле, различил кустарник. Но ещё она что-то говорила о медведях. Страшновато, но так охота поесть ягоды. Оставив около кедры мешок и ведро, он спустился к малиннику. О, сколько спелой ягоды! Бардовая, брызнула она в Сашкин рот медовым соком. «Какие богатые края! – подумал он. – Не то, что в Омске». Он ел ягоду, но ему казалось, что досыта наесться этой сладости невозможно. Наверное, вместе с ягодами съел он и чувство опасности, всё дальше спускаясь в лощину. И всё спускался, пока не увидел огромную мохнатую лапу и не услышал короткий рык. В веках укрепившееся чувство страха животных, природою предназначенных для съедения хищником, понесло его галопом прочь, он даже не вспомнил после, куда бежал. Опомнился далеко от лога; осмотревшись, увидел, что погони нет. Первая мысль – плюнуть на добро и убираться восвояси. Но преодолел страх. Осторожно, почти на цыпочках он добрался до большого кедра, высота которого позволила его быстро отыскать. С великой радостью нашёл оставленное добро в целости и сохранности: сытый мишка не унюхал его спелую землянику.