Потом я изучил каждый пост, что он выложил онлайн. Я также то и дело анонимно перечислял деньги, сколько мог, на «Проект Коннора».

Однажды на стоянке торгового центра я наткнулся на ребят, собирающих на что-то деньги. Но как только услышал голос Аланы и понял, что происходит, тут же развернулся, держа в руках мамин список того, что надо купить, и хотел было уйти. Но вдруг кто-то окликнул меня по имени.

Я оглянулся, ожидая увидеть кого-нибудь из школы, но парень, позвавший меня, был мне совершенно не знаком.

– Можем мы немного поговорить? – спросил он.

И он пошел к моей машине. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Я надеялся увидеть тебя здесь, – сказал он с улыбкой.

Именно по этой причине я избегал всяческих общественных мероприятий. Я не хотел быть тем Эваном Хансеном, которого, как казалось «миру», он знал. Я больше не хотел лгать.

– Это забавно, – сказал парень, глядя перед собой. – Поначалу я был реально счастлив, узнав, что Коннор завел себе нового друга.

У меня кровь застыла в жилах. Я остановился.

– Но чем больше я приглядывался к ситуации, чем больше слушал, как люди обсуждают его, тем яснее понимал: что-то здесь не так.

– Прошу прощения, но кто…

– Расслабься, – сказал он со своей простодушной улыбкой. – Я ничего никому не расскажу. Я собирался… Я действительно хотел, но… – Он помолчал и повернулся лицом к толпе. – Ты только посмотри на это. Он наконец получил то внимание, которое заслуживал.

Я пригляделся к нему. У него были яркие, выразительные глаза на фоне темного цвета лица. Волосы, лежавшие с той непринужденностью, которая мне никогда не удавалась. Улыбка, какая могла, по моему мнению, понравиться и подруге, и ее родителям.

– Значит, вы с Коннором были?..

– Друзьями.

Он поведал мне о том, как зародилась их дружба, затем поблекла, а затем резко прекратилась.

– В тот день он после школы написал мне. Я собирался ответить, но я был на работе и просто не хотел… Я позвонил ему вечером и нарвался на автоответчик. Это было за несколько дней до того, как мне стало известно о том, что он сделал.

Он замолчал и стоял, опустив голову.

– Если бы я знал, что он… Я просто… Я не знаю. – Он с трудом подбирал слова. – Я продолжаю думать, что если бы я смог связаться с ним…

Последовало долгое молчание, и я наконец понял, почему он захотел поговорить со мной. Не потому, что собирался обвинить меня, а потому, что сам чувствовал себя виноватым. Мне было кое-что известно о чувстве вины, какое он испытывал. И о страхе. За его улыбкой скрывалось тяжелое бремя.