Мария Стюарт вспомнила об услугах, оказанных ей Дадли и Сэрреем, равно как и обещания, которые она дала Монтгомери, и по ее просьбе Франциск II (так звали ее супруга по вступлении на престол) отдал приказ освободить арестованных.

Это был первый королевский приказ, отданный Франциском, и он противоречил повелению Екатерины. Королева-мать (так звали Екатерину) не хотела верить своим ушам, что мальчик Франциск, ее сын, осмелился на такое противоречие, Екатерина с гневным видом и без доклада направилась в покои короля. Она появилась там как раз в то время, когда герцог Гиз сообщал королевской чете, что королева-мать отобрала у офицера лейб-гвардии приказ об освобождении арестованных Дадли и Сэррея.

Мария Стюарт сидела на диване возле своего супруга и ласково гладила его руку; герцог откинулся в кресле. Но этот момент был решающим для политики Франциска II, для всего его царствования.

– Королева Екатерина намерена захватить в свои руки правление, – сказал герцог, – она начинает мелочами, но если уступить ей, то мало-помалу она заберет себе всю власть.

– Ведь ты не допустишь этого, Франциск? – ласково шепнула Мария. – Дядя Гиз прав – твоя мать все еще считает нас детьми.

В этот момент вошла Екатерина и с иронической улыбкой заметила:

– А здесь, кажется, происходит государственное совещание? Я помешала?

– Нет, мама, – ответил Франциск, – но я спрашиваю дядю Гиза о том, как следует поступить умному королю в том случае, если кто-нибудь оскорбит его корону и в то же время занимает слишком высокое положение для того, чтобы король мог привлечь его к ответственности.

– Какой же совет дал тебе герцог Гиз? – спросила Екатерина.

– Я посоветовал его величеству предоставить вам наказание государственного изменника.

– О ком идет речь? – спросила Екатерина, будучи сильно поражена последней фразой герцога Гиза.

– О том, кто мешает исполнению королевского приказания.

– А-а-а! Теперь я понимаю! – воскликнула Екатерина, краснея от гнева. – Герцог называет государственной изменой то, что я удерживаю короля от непростительной глупости?

– Ваше величество, – воскликнула Мария Стюарт, – вы говорите с королем! Если он хочет делать глупости, то он имеет право на это, и во всяком случае, лучше допускать глупости, чем несправедливости.

– Вы слишком молоды для того, чтобы выражать свои мнения, – строго заметила Екатерина. – Разумеется, за подобными любовными дурачествами нельзя совещаться о серьезных делах.

– Милый Франциск, скажи же ей, что мы уже покончили с обсуждением этого, – шепнула Мария Стюарт.

– Да, конечно, – пробормотал Франциск, ободряемый взглядами Гиза, – мы уже покончили с этим, так как я отдал приказ освободить арестованных.