– Мария, она отомстит тебе и мне за то, что мы лишили ее жертвы, которую даже сам Гиз не решался отнять у нее. Что нам прока в жизни пажа или легкомысленной женщины, которые к тому же обвиняются, как я слышал, в ереси?

– В таком случае пусть верховный суд произнесет приговор над ними, но не допускай тайного убийства. Я не могу вынести это. Заклинаю тебя моей любовью, не позволяй творить такие ужасы, иначе я никогда больше уже не буду весела вблизи тебя!

Франциск подошел к своему письменному столу, написал несколько строк, затем позвонил и передал письмо слуге.

– Герцогу Гизу, немедленно! – сказал он.

Мария Стюарт обняла мужа и стала целовать его глаза и уста, но он был мрачен и задумчив.

– Чаша переполнилась, – прошептал он про себя, – теперь мать вонзит кинжал мне в сердце, тот самый кинжал, который был направлен против моей короны!

Мария Стюарт не слыхала его слов; она была счастлива, что его любовью добилась жертвы, нелегкой для него. Но, когда прошло два часа, а ей все еще не доложили об освобождении арестованных, она стала беспокоиться. Она приказала проводить Филли и Фаншон в ее комнаты и радовалась возможности возвратить спасенных своим английским друзьям, как вдруг вместо известия об исполнении приказа короля Мария Сейтон доложила, что явилась королева Екатерина.

Франциск побледнел.

– Будь тверд! – прошептала Мария. – Она может только просить, если же она станет противиться, надеюсь, ты покажешь ей, что ты – король, она же – убийца и мятежница.

Она не успела договорить эти слова, как вошла Екатерина. Глаза итальянки горели мрачным, зловещим огнем.

– Я пришла, – гордо сказала она, – чтобы пожаловаться на герцога Гиза. Он требует от меня выдачи двух моих служанок, провинившихся предо мною, хотя ему следовало бы знать, что мне принадлежит судебная власть над лицами моего домашнего штата.

– Это я приказал, матушка! – произнес Франциск.

– Тогда я сожалею, что не могу исполнить приказание. Я стану защищать свои права, и мне интересно посмотреть, как далеко зайдет сын, решившийся употребить силу против своей матери! – воскликнула Екатерина.

– Настолько далеко, ваше величество, насколько повелевает мне долг государя. Вас обвиняют в покушении на убийство Фаншон Сент-Анжели, а паж англичан – не ваш слуга.

– Вы плохо осведомлены, ваше величество, – насмешливо ответила Екатерина. – Этот паж был уступлен мне герцогом Гизом, на службе которого он состоял в последнее время, и, следовательно, поступил ко мне на службу. Он один осмелился на то обвинение, но, конечно, откажется от него на пытке. Вдобавок вас, ваше величество, обманули и насчет личности так называемого пажа; он – переодетая девушка, негодяйка, последовавшая за молодыми людьми из Англии, и, без сомнения, она не заслуживает того, чтобы ею так живо интересовались короли и герцоги.