При удобном случае передайте королеве Марии, что мы не склонны вызывать неудовольствие повторением прошлого, но надеемся, что она признает нашу чрезвычайную благосклонность в том, как мы приняли ее необычайное поведение по отношению к нам при вступлении в брак, равно и во время продолжения ее брачной жизни. Мы все же рады выразить ей нашу благосклонность и пребываем в готовности преумножить таковую.

Не считая нужным производить дальнейшее исследование наследственных прав Марии, мы обязуемся не делать ничего, что было бы в ущерб ее правам, равно не позволим делать то и другим; напротив, все прямые или косвенные посягательства на таковые мы будем строго преследовать и подавлять. Она может быть уверена в наших дружеских чувствах и всегда найдет столько благорасположения и поддержки, сколько допустимо справедливостью.

Что касается ее последнего предложения, переданного через Мельвиля, чтобы мы разузнали через людей, оставшихся еще в живых, каким образом и при каких обстоятельствах составлялось духовное завещание нашего отца, короля Генриха VIII, то Вы можете ответить на ее вопрос, что для ее удовлетворения и ради нашей собственной совести будут предприняты все возможные и допустимые расследования.

С другой стороны, склоните королеву к утверждению эдинбургского договора, откладывавшегося все время из-за нескольких слов, показавшихся Марии нарушающими ее права и требования. Наше намерение – утвердить в том договоре лишь то, что непосредственно касается нас и наших детей, причем мы исключаем из договора все, что могло бы противоречить ее претензиям как ближайшей наследницы после нас и наших детей. Мы можем заключить новый договор, которым утверждалось бы наше обещание никогда не делать и не допускать ничего такого, что нарушало бы ее права; мало того, мы обещаем восстать против каждого, посягающего на таковые. Вы должны убедить Марию, что это является единственным средством избежать между нами недоразумений и что это – единственный путь к упрочению дружественных отношений».

Эти замечательные указания, данные английскому посланнику, свидетельствуют о том, насколько Елизавета умела делать дешевые предложения там, где была уверена, что встретит отказ, и тем выставляла всегда Марию как зачинщицу раздоров.

В таком настроении была королева Елизавета, когда Бэрлей доложил ей, что имеет сведения о том, что англичане, между ними и лорд Сэррей, вербуют приверженцев для католической партии в Шотландии. Момент был самый благоприятный, чтобы Елизавета могла излить свое раздражение в гневе на виновных. Но лорд Сэррей был другом и соратником Лейстера, последний же очень часто отлучался из Лондона и в описываемый момент его также не было налицо. Бэрлей упомянул, что Сэррея видели в графстве Лейстер. Странно было, что граф не делал никаких попыток для защиты своего друга; ведь ему должно было бы быть известно, что Сэррей является обвиняемым.