Мономах раздумчиво кусал тонкие уста, хмурил высокий лоб, долго молчал. Наконец жестом руки он остановил гневного Олега:

— Погоди, брат. Сперва выяснить надо, почему столь жестоко Святополк с Васильком обошёлся. Следовало бы бояр к нему направить, выслушали чтоб его объясненья.

— И я согласен с князем Владимиром, поддержал Мономаха всегда спокойный, рассудительный Давид Святославич.

— Да чего слушать клятвопреступника сего?! В поруб запихнуть его, и готово дело! — недовольно проворчал Олег.

С горечью понимал он, что двоих старших князей ему не переспорить. Разбитый, побеждённый в прежних сечах, владетель Северы и Тмутаракани зло скрипел зубами. Приходилось слушаться Мономаха и питать надежду, что война всё-таки случится и что достанется ему с братом златокованый киевский престол.

...Святополк неумело оправдывался перед посланными к нему боярами — Иванкой Чудиновичем и Ардагастом, пытаясь всю вину за содеянное свалить на Игоревича. Говорил:

— Не я ослепил, но Давид. По его указке се сотворено. Я же не ведал ничтоже. Обманул он меня.

Глядя на дрожащего от страха Святополка, исполнялись презрением Иванко и Ардагаст. Последний гневно изрёк, едва дослушав князя:

— В твоём граде се сотворилось, и твоими же людьми! Чай, Сновид и Беренди — не Игоревича слуги!

Уехали посланники Мономаха и Святославичей, так и не добившись от Святополка вразумительного ответа.

...Глубокой ночью, после разговора с двухродными братьями. Мономах вызвал на тайный совет бояр Ардагаста, Фому Ратиборича и Станислава, сына Туки.

— Ты, Фома, и ты, Станислав, поедете тайно в Киев. Перетолкуете с боярами стольнокиевскими, допрежь всех с Иванкой Захариичем Козарином и Коницаром. Такожде пренепременно — с митрополитом Николаем и мачехой моей Анной. Да, и к матери Святополка, княгине Гертруде, следует человека послать. Миром надобно дело сладить. Нельзя никак великий стол Святославичам отдавать. Пускай лучше Святополк остаётся, — убеждал бояр Владимир. — Я своих отроков посылал нынче в стольный. Сведали: испужался вельми Святополк. Сперва хотел воевать с нами, а опосля, видя, что не хочут кияне за его стоять, не люб он им, бежать измыслил. Вот и надобно помешать бегству еговому.

— А что, княже, ежели самому тебе в Киеве сесть на стол? Тебя народ любит и бояре многие уважают, — осторожно предложил Ардагаст.

Мономах улыбнулся. У боярина Ардагаста свои помыслы высокие. Второе лето как дочка его, Евфимия, за ним, князем Владимиром, замужем. Недавно первенца родила. Назвали его Георгием, в честь знаменитого святого. Вот и хочет Ардагаст прыгнуть выше прочих бояр, стать тестем не просто князя, по киевского властителя. Ещё бы, дочь — княгиня великая!