Обращаясь к Давиду, отрок не назвал его князем. В иной раз Игоревич бы возмутился, но сейчас, униженный и пристыженный, предпочёл не обратить на это внимание. Понимал он, что проиграл здесь и сейчас, что не хватило ему твёрдости духа. Впрочем, он питал надежду вырваться-таки из осады и попытаться отплатить за нынешнюю неудачу дерзкому Ростиславичу. Пока же он послал во Владимир за Васильком.

...Володарь сначала не узнал в седом, худощавом человеке в посконной рубахе и полинялых портах родного брата. Сколь же изменился он за четыре месяца, что прошли после кровавого преступления в Белгороде! На месте глаз у Василька зияли страшные гнойные язвы.

— Володарь! Ты здесь?

На ощупь найдя руку брата, Василько припал к ней иссушёнными устами. Володарь порывисто заключил его в объятия, прослезился, расцеловал и обещал:

— Мы повоюем ещё, Василько! Получат вороги наши за то, что содеяли с тобою!

При виде изуродованного брата Володарь чувствовал, как гнев и ожесточение овладевают им с новой силой.

...Святополк с наказанием Игоревича не торопился, то жаловался на конский падёж, то на худые дороги, то на половецкие набеги. Время шло, и осмелевший Давид, как только очутился у себя во Владимире, отказался отдавать Володарю отобранные у Василька города.

Сразу после Пасхи оба Ростиславича, слепой Василько и зрячий Володарь, изготовились вторгнуться во владения Давида.

ГЛАВА 71

ГЛАВА 71

Княгиня Ланка, заламывая руки, заходилась в рыданиях.

— Господи! Что содеяли с сыночком моим возлюбленным! Боже мой! Звери экие! Кровопивцы! Ироды! Хуже иродов! Сатана — отец их! В геенне... геенне огненной гореть душам их подлым! — громко вещала она. — Будьте же прокляты, клятвопреступники гнусные! Ты! — бросилась княгиня-мать к Володарю. — Ты кровью должен за кровь Василька отмстить! Сгуби Давидку! Убить пошли ко Святополку! Яко брата егового Нерадец убил!

Володарь жестом приказал отрокам увести из палаты слепого брата и поспешил закрыть двери. Вовсе не хотелось, чтобы крики матери слышали лишние уши.

— Прошу тебя, успокойся! Возьми себя в руки! Понимаю: великое зло сотворили Игоревич со Святополком. Но нам главное теперь — оберечь волости свои. К Мономаху уже послано. Помог бы Игоревича одолеть, если что. Про Давидку же... Ты не забывай, что сестра наша Елена за ним замужем...

— Дура она набитая, Елена твоя! — зло скривилась Ланка. — «Мне шо? То ваши дела!» — Вот и все слова её! Но как позволили? О чём думали?! Экие ж злодеи мерзкие! — восклицала, всплескивая в отчаянии широкими рукавами чёрного платья, вдовая княгиня. — Святополка-го, верно, Гертруда подговорила! — вдруг заметила она уже чуть спокойнее. — «Тётушка!» Всех ить нас она ненавидит! Из-за отца вашего сперва! Завидовала мне, красен бо отец ваш был! Потом, после из-за Ярополка озлилась, когда Перемышль с Теребовлей князь Мономах вам отдал! Гадина она!