«Вот и дорвался, волче!» — Ростиславич зло скрипнул зубами.

Брат Василько уехал в Теребовлю. Хоть и не мог он руководить обороной города, но всё-таки полагал, что присутствие князя ободрит жителей. Имелись сведения, что часть угров, перешедшая через Яблоницкий перевал, ушла в сторону Днестра и, значит, могла появиться у стен главного Василькова города. Видимо, замышлял Коломан разбить их поодиночке.

Рядом с Володарем крутился Юрий Вышатич, передавал короткие княжеские повеления, здесь же находился, стискивая в деснице рукоять меча, Радко. Кольчужная бармица спадала ему сзади на плечи.

Володарь оторвал взор от копившихся внизу угров, огляделся вокруг. Не только дружинники, но и многие мирные горожане высыпали на степы, вооружившись щитами и копьями, некоторые были в добротных кольчугах и даже зерцалах[290]. Вот неподалёку, у соседнего зубца расположился какой-то невысокий, стройный ратник в блестящей на солнце дощатой броне, в остроконечном шеломе и с маской на лице, закрывающей скулы и нос.

«Молодой, верно. Бороды нет», — подумал князь.

Впрочем, о ратнике этом он тотчас забыл и пошёл, прикрываясь щитом, вдоль стены, приказывая поднять на заборол ёмкости с пахучим смоляным варом.

— Князь! Матушка тебя кличет, — оповестил молоденький гридень. — Сожидает внизу.

— Передай: сейчас приду. — Володарь нахмурился и сокрушённо вздохнул.

Старая Ланка не захотела покидать Перемышль и уехать в надёжную Тустань вместе с невестками и внучатами, как ни уговаривали её Володарь с Васильком.

— Пригодятся тебе, сын, советы мои! Нечего мне хорониться! Сама я угринка еси, не тронет Коломан тётку свою! — объявила она решительно, гордо вскинув вверх седую голову.

Вот и сейчас стояла княгиня-мать посреди двора в долгой дорожной мятелии тёмно-багряного цвета, в узорчатом мафории, покрывающем голову и плечи, словно в дорогу собралась.

Увидев подошедшего сына, объявила Ланка:

— Вот ты Игоревича слушаешь, ворога злого! Ждёшь, что половцев он под Перемышль приведёт. А не помыслишь, что Коломан круль — как-никак племянник мой. Вели мне возок дать и провожатых. Поеду я в стан угорский, побаю с племянничком своим. Может, умолю его не губить Русь Червонную!

В словах старой женщины чуялась твёрдость. Володарь понял, что мать от своего не отступит.

— Поберегись там! — только и оставалось ему сказать ей в ответ.

— За меня не бойся. — Ланка через силу слегка улыбнулась ему одними уголками тонких уст.

Володарь пристальным взглядом долго провожал материнский возок, украшенный цветами багряно-синего червонно-русского знамени, который в окружении десятка гридней быстро катил по дороге к королевскому стану. В успех переговоров с уграми он не верил.