Ещё помчатся на север ведомые Игоревичем стремительные, как ветер, половецкие орды, ещё будет литься кровь на Волыни, ещё придётся Володарю не раз выступать в поход на спесивых алчных шляхтичей, но сегодня была одержана им победа. Пусть пришлось прибегнуть ему к помощи врага-злодея, пусть щедро отсыпал он серебра из своей скотницы ханам Боняку и Алтунопе за оказанную помощь, но всё одно — победа над хищными уграми была полная. Забудет отныне жестокий кривой хромец Коломан дорогу на русские владения. Поймёт он, что допустил ошибку, связавшись со Святополком и киевскими боярами.

Володарь выставил на пограничных перевалах в Карпатах дозорных, велел задерживать всех подозрительных людишек. Хотелось ему изловить двухродного братца, швырнуть его в яму и заставить платить за своё освобождение выкуп. Сторожа вместе с местными жителями-русинами схватили и привели в полон немало бежавших с поля брани мадьяр, но Коломана среди них не оказалось. Переоблачившись в монашеское платье, с посохом в руке, скрылся король мадьяр, затерялся среди снеговых карнатских вершин. В скором времени он объявился в Ужгороде, где, скрипя зубами и потягивая пшеничный ол, переживал свою неудачу.

ГЛАВА 81

ГЛАВА 81

В Перемышль Володарь половцев не пустил. Встреча с ханам и произошла у него в чистом поле, на том самом месте, где ещё два дня назад находился угорский стан. Сидели в войлочной веже, друг против друга, поджав под себя ноги, Володарь, Игоревич, Боняк и Алтунопа. Лицо Боняка было испещрено язвами и струпьями, несмотря на молодость, выглядел он намного старше своих лет. «Шелудивый» — такое прозвище получил этот свирепый степной предводитель на Руси. Три лета назад он подступал к самому Киеву, жёг предместья стольного города, врывался в Печерский монастырь, круша и громя, оставляя после себя лишь пепелища и горы трупов.

Оба хана были облачены в цветастые кафтаны из восточной фофудии с широкими рукавами, головы их покрывали широкие шапки меха степной лисицы.

«Вот что у меня с ними общего? Только то, что вместе рубили угров! Больше ничего», — думал Ростиславич, принимая с деланной улыбкой из рук половца чашу с кумысом.

— Каназ думат, землю его грабить будем, убивать будем? Нет, каназ! — хитровато щуря свои узкие, как щёлки, глаза, говорил Боняк. Мы пойдём помогать каназу Давыду! Пойдём на город Владимир! Поможем тебе, каназ! — обратился он к Игоревичу. — Добудем тебе стол! Что нам нужно? — Хан стал перебирать и щёлкать жёлтыми долгими пальцами. — Серебро нужно! Большое серебро!