Хотелось верить, что, крепко получив по зубам, надолго утихомирились горластые шляхтичи.

ГЛАВА 98

ГЛАВА 98

Старый князь Владислав Герман, тяжело вздыхая, откинул седую голову на спинку мягкого кресла. Опять мучили его приступы подагры, всё тело жгло. Устало, из-под полуопущенных век взглянул он на мотающегося по палате из стороны в сторону пятнадцатилетнего сына Болеслава.

Алый плащ юноши колыхался за плечами. Рослый, широкий в кости, с чёрными, как смоль, волосами, орлиным носом и глубоко посаженными глазами, княжич возмущённо бросал отцу в лицо:

— Как же вы, отче, позволили сему разбойнику Володарю бесчинствовать на Польской земле? Сколько сёл он безнаказанно сжёг и разорил! Да он хуже немцев!

На лице Владислава Германа проступила снисходительная улыбка.

— Не столь всё просто, сынок, — проговорил он, в очередной раз горько вздохнув.

— Се потому, отец, что вы все бездействуете! Дай мне ратников — я пойду на Володаря войной! Я заставлю его уважать нас! — вспыхнул снова юный Болеслав.

От рождения у княжича была заячья губа, отчего прозывали его Кривоустым. Когда гневался, уста его некрасиво дёргались. В такие минуты приближённые старались Болеславу на глаза не попадаться — мог и ударить, и зашибить невзначай.

— Сначала надо навести порядок у нас в Польше, а потом уже думать о мести Володарю, — поучительно заметил князь Герман. — Твой старший брат Збигнев, как ты знаешь, восстал против меня, бежал к немцам, вместе с ними разоряет Силезию. Хочу примириться с ним.

— Мир с сим предателем?! — вскричал в негодовании Болеслав.

— Не забывай, что Збигнев — мой сын! — повысив голос, прервал его Владислав Герман. — Пусть вы от разных матерей, но я — единый ваш отец. И призываю вас обоих к миру.

Болеслав нехотя согласился, тряхнув кудрявой головой.

— Но Володарю я отомщу! Клянусь тебе в том, отче! Никогда не забуду, как он сговаривался с поморянами, с ятвягами, со всеми нашими врагами! И знай: не успокоюсь, покуда не увижу сто мёртвым или сидящим в цепях в Вавельском подземелье!

— Только, молю тебя, сынок, не натвори по младости безумств! — Князь Герман сокрушённо качнул головой. — Все вы, молодые, такие горячие!

— Не беспокойся, отец. Я буду осмотрителен, как рысь, и зорок, как орёл! Если ты говоришь, что надо подождать, я подожду! Но, клянусь Пречистой Девой Марией, разбойник не уйдёт от расплаты!

Княжич стиснул пудовые кулаки.