— З-а-м-о-л-ч-и!!! — заорал я и, схватившись за голову, сел на корточки.

Какая-то ночная птица подхватила мой крик и долго смеялась в конце аллеи. Когда я поднялся, то меня начало штормить, а потом вырвало прямо на асфальт, — мне показалось на секунду, что меня вырвало зелёными червями, — и тем не менее я двинулся дальше в поисках заветной клумбы. В голове мелькнула мысль: «Что бы я сегодня ни делал, всё будет тщетно». С каждым шагом меня покидало желание куда-либо двигаться. Обессиленный, я опустился на лавочку и уставился на луну. Она была ужасающей. Очень хотелось курить, но сигареты я забыл в ночном клубе.

— Господи, прости меня. Не создан я для этой жизни, — прошептал я и тоскливо завыл, протяжно, по-волчьи.

— Почему всё так глупо, бессмысленно?! — крикнул я, заламывая руки. — И чем дальше я живу, тем сложнее мне находить пристанище в этом мире. Люди вокруг кажутся натуральными, в отличие от меня. Они едины как организм. Они единомышленники во всём. Вон, они там пляшут, веселятся, жрут, трахаются, а я в этом организме сижу как заноза… Как инородное тело! Всем только мешаю!

— Перестань ныть!

Я вздрогнул от неожиданности и резко повернул голову.

— Шекспира начитался? Тоже мне Гамлет выискался! — летело в меня из темноты.

Мне показалось, что я схожу с ума.

— Кто здесь? — робко спросил я, вглядываясь в заросли можжевельника.

Из кустов вышел огромный человек в белом, — он буквально фосфоресцировал в лунном свете. Мне показалось то ли спьяну, то ли от неожиданности, что он трёхметрового роста. Сердце всколыхнулось. Между лопаток побежала струйка пота. «Инопланетяне высадились», — подумал я с нарастающим ужасом. По мере приближения этого выдающегося гуманоида я начал понимать, что это всего лишь человек. Пускай очень крупный — но человек. К тому же он на ходу застёгивал ширинку.

— Зашёл в кустики отлить, — говорит он, — и слышу, кто-то по-волчьи воет.

Во мне вспыхнула удушливая досада и рассыпалась внутри горячими искрами. «Боже мой, второй раз за вечер я попадаю в глупое положение, — подумал я. — Надо мной потешаются. Делают из меня дурака. Натягивают как Петрушку по самый локоть. Что происходит?»

Когда тронулся поезд — земля поплыла из-под моих ног, и слегка сдвинулись стереотипы, словно тяжёлая пыльная мебель в начале грандиозного землетрясения; зазвенела посуда в кухонном шкафу, кирпичная стена облупилась и дала первые трещины… Нет, не представлял я тогда всего размаха грядущей трагедии и не мог понять, с чего вдруг этот баловень судьбы, этот всезнайка, этот ловкач, которому раньше всё сходило с рук, превратился в мальчика для битья.