— А бесы, по-твоему, зачем? — с улыбкой спросил Калугин.
— Я считаю, и, между прочим, батюшка думает точно так же, — соврал я, — что добро должно быть с кулаками. Мы, нормальные люди, должны отстаивать свои духовные ценности, а так же защищать своих женщин и детей от этих варваров.
— Разговаривать с ними бесполезно! — заорал я, наполняясь лютой ненавистью к тем
— А тебе не кажется, Эдуард, что ты слишком много на себя берешь? Не боишься, что пупок развяжется? — спросил Калугин.
— Ой, Андрюша, я понимаю, куда ты клонишь. Ты уповаешь на судебную систему? Она не работает: зверю, который убил тридцать человек, дают возможность жить до конца дней своих за счёт государства. Ты оглянись вокруг: в нашей стране самые преуспевающие люди — это бандиты, у которых руки по локоть в крови, или казнокрады, которые обирают инвалидов, бюджетников, пенсионеров. Где справедливое возмездие для них? Нет! И никогда не будет! А может, ты уповаешь на Божий суд? Так и это вилами по воде писано. Мне иногда кажется, что каждый просто отыгрывает свою роль перед Богом. Виноватых вообще не будет.
— Неправильно это всё, — чуть слышно сказал Андрей. — Каждому воздастся, а иначе зачем тогда жизнь, если это просто постановка, спектакль?
— Иисус хотел, чтобы мы научились левую щёку подставлять, — продолжал он, воодушевляясь с каждым словом. — Таким образом он хотел остановить циркуляцию зла на планете, то есть действие злом, противодействие злу, око — за око, зуб — за зуб, и так до бесконечности, пока все не сдохнут. А ты призываешь убивать тех, кто не соответствует твоим критериям. Хорошо. А если завтра такой же инквизитор на тебя пальцем укажет и кинет в толпу: «Рвите его, падлу!» Что тогда делать будешь?
— Ну-у-у, я думаю, что мы как-нибудь с ним договоримся.
Калугин громко расхохотался.
— Знаешь, что я думаю, Эдуард? Что эту землю нужно чистить от таких, как ты. От вас — всё зло.
Я вяло улыбнулся его шутке и произнёс примирительным тоном:
— Спорить бесполезно. До истины всё равно не докопаться. Любой вопрос превращается в дилемму.
В этот момент Калугин выпал из моего поля зрения, и я словно разговаривал сам с собой, глядя на мерцающий лунный след, поделивший глянцевитую поверхность моря пополам, и сияющее пятно в ночном небе. Я помню, что меня не покидало чувство абсолютного одиночества: мне казалось, что вокруг меня нет людей — одни голограммы — и что наша жизнь — это сплошная иллюзия, сон, который я вижу в одиночку. Я даже не чувствовал в тот момент, что рядом со мной находится человек и участвует в разговоре. Ещё раз повторяю: я как будто разговаривал сам с собой.