— А что он опять натворил?! — вякнула Лена Соколенко, сунув в дверной проём свой длинный крючковатый нос.

— А п-почему «опять»? — спросил Карпухин, чуть ухмыльнувшись и прищурив один глаз.

— Так он к нам работать пришёл после отсидки… Как его только взяли? Он тут поначалу гоголем ходил, по фене разговаривал, но потом как-то пообтесался, слава богу… Хотя-я-я сколько волка не корми…

— Познакомьтесь, гражданин начальник, — хохотнул я, — это внучка Павлика Морозова… Настоящий советский человек!

— Да! И я горжусь этим! — крикнула Лена тоненьким фальцетом.

— Калитку закрой! — зловеще прошипел я.

— Так Вы, Эдуард, уже р-р-ранее судимы? — спросил опер.

— Было дело, — ответил я.

— П-по каким статьям уголовного к-кодекса?

— 148, 147, 196, 194, 218 УК РСФСР. Потом была ещё статья 158 УК РФ, но не доказали… А сейчас за что берёшь, гражданин начальник?

— Вам на Гастелло всё объяснят, — ответил Карпухин совершенно отчётливо и добавил: — Одевайтесь.

Я зашнуровал ботинки, надел пальто, и, обведя взглядом честную компанию, собрался на выход…

— Руки вперёд, — приказал суровый омоновец.

Я протянул к нему запястья, и он ловко накинул на них браслеты. «Неужели размотали какие-то старые дела? — подумал я. — Резня в подворотне? Стрельба на трассе? Менты бывают чудовищно медлительны, но хватка у них железная, как у крокодила… Если вцепятся, то уже не отпустят. Хоть так, хоть эдак, канитель будет долгая».

Когда меня вывели в коридор, там у стеночки стояла слегка побледневшая Машенька и нервно теребила свою длинную косу.

— Эдуард Юрьевич, Вас надолго забирают? — спросила она, глядя на меня своими голубыми, широко распахнутыми глазищами.

— Нет, Машенька, — ответил я с оптимистичной ноткой в голосе, — только стрижку поправит тюремный цирюльник, и сразу к тебе вернусь.

— До свидания, Эдуард Юрьевич, — промямлила она.

— Машенька, мы обязательно будем вместе! — крикнул я не оборачиваясь. — Жди меня, и я вернусь…Только очень жди! Жди, когда наводят грусть жёлтые дожди!