— Спасите!..

Когда все стихло, в заход бросили дога. Собака схватила полковника за одежду и старалась тащить его к выходу. Партизаны пристрелили собаку.

Из темноты вынырнул Григорий Дидов.

— Ну, ребята, там навалили целую кучу — и офицеров, и баб, кого хочешь! Двух взяли в плен. Дела пошли!..

— Да, да, мы слышали, как кричали. А мы тоже не выдержали, подстрелили одного полковника, — говорили Дидову партизаны. — Здоровый, как бык.

Партизаны стреляли теперь по офицерам, мобилизованных солдат не трогали. Офицеры кричали на солдат, показывали на норы, а сами прятались за укрытия.

Наступил вечер. Из нор виднелся оранжевый небосвод, быстро темневший. Стрельба и взрывы бомб не прекращались.

Партизаны хорошо видели, что все мобилизованные солдаты были плохо одеты, оборваны, офицеры же все были в новом английском обмундировании.

На второй день шла легкая перестрелка.

В минуту затишья у одного из заходов поднялся шум и раздался выстрел.

— Прекратить разговоры! Не сметь, мерзавцы!

К группе оборванных солдат подбежал высокий, в бакенбардах, кавалерийский штаб-ротмистр.

— Смирно! — крикнул офицер.

Солдаты подтянулись, опустили руки по швам.

— Что за разговоры? Кто начал говорить с бандитами?

Солдаты молчали.

Один солдат отделился и закурил, собираясь что-то сказать офицеру, но офицер перебил его, весь наливаясь кровью:

— Стать как полагается, мерзавец!

Пустив тонкую струйку дыма, солдат спокойно ответил:

— Да будя тебе. Все мы говорили… И не стращай глоткой своей!