Висевшие посредине туннеля лампы бросали тусклый, мерцающий свет на нары и едва освещали раненых партизан. Говор, стон, храп стояли в глухом, пропитанном запахами гниющего тела и лекарств воздухе. Появление Ирины встревожило раненых еще больше, чем появление Хлебникова. Увидев женщину, они зашумели, зашевелились, поднимали головы, тянулись навстречу ей. Большинство из них были с забинтованными головами, темные пятна крови выступали на повязках. Десятки глаз с любопытством рассматривали проходившую Ирину.

— Слава богу, еще лекарь! Ага! Не журись, братишки, теперь подлечат нас! Молодцы городские подпольщики!

Ирина, слушая раненых, со страхом разглядывала холодные, с отсыревшей соломой нары. Робко, с боязнью, она посматривала на раненых, участливо кивала им головой, ласково пожимала протянутые руки.

Худой, с пожелтевшим лицом и забинтованной шеей партизан, стоя на коленях под черной казачьей буркой, закричал Ирине:

— Лечите нас! Рабочий класс не забудет! Служите народу! Барышня!.. Доктор, послушайте меня, чудака! Интеллигенция, которая оторвется от народа, — она погибнет! Знайте вы, молодежь! Будьте с нами, как сестру будем любить…

— Зачем эти слова? Чай, она поумнее тебя, разберется сама…

Впереди слышался хриплый, захлебывающийся голос:

— До-хтор… подойдите… До-хтор!

Ирина поспешила на голос.

— Что, голубчик? Что с вами?

— Ох-х… миленькая, — простонал раненый с широким и очень бледным лицом, в рабочей синей блузе, прикрытый засаленным ватным пальто. — Посмотрите ногу…

Он откинул длинной рукой пальто. Ирина увидела на соломе распухшую и синеющую ногу, от которой шел тошнотворный запах. Ирина не сдержалась, вскрикнула:

— Ой! Как это можно?

Больной жаловался:

— Некому было отрезать… Теперь все кончено… Все кончено… — Он осторожно гладил себя по бедру. — Ох, как ло-ми-и-ит! — Бледное лицо его страдальчески наморщилось. — Барышня… умираю…

— Ну что вы, успокойтесь, — мягко и ласково говорила Ирина, внимательно разглядывая ногу.

— Нет… я знаю. Скоро… А жалко… Посмотреть бы, как будут жить люди при новой жизни… У меня детишки есть… Как они будут жить?..

— Ну что вы, что вы! Еще поживем! — успокаивающе произнесла Ирина совсем не то, что думала. Его слова подействовали на нее, глаза ее испуганно скользнули по полумраку в ту сторону, куда отошел начальник госпиталя. — Я сейчас к вам подойду, — и она сделала движение, чтобы отойти от больного.

— Нет, вы подождите, доктор, — остановил больной, глядя на нее умоляющими глазами, — я вас не отпущу… побудьте возле меня. Вот еще и голова у меня болит, так и разваливается, наверно от жара. Нет ли у вас порошочка от головной боли?.. Доктор, будете в городе… у меня там четверо детишек и жена Таня… Постойте, постойте… — И как-то одним боком он потянулся к Ирине, взял ее руку, положил себе на лоб и попросил: — Вы, доктор, побудьте возле меня, мне уже недолго осталось, а я вам адресочек свой дам… сходите… у мальчика моего чахотка, посмотрите его.