Когда партизаны вышли на равнину солончаков и были уже совсем близко к окраинам города, миноносцы союзников открыли вновь ураганный огонь. Снаряды рвались среди партизанских цепей. В тучах горького дыма и волнах огня задыхались и падали партизаны…

Сквозь огонь, с трудом собирая разрозненные роты, командиры уводили своих бойцов опять в каменоломни. Цепочки партизан погружались в заходы, навстречу бил им в лица затхлый, сырой воздух. Впереди был мрак…

Последним привел разбитую антоновскую роту Шумный.

Идя в штаб, Шумный увидел недалеко от себя, как из пересекающего туннеля вышла группа партизан с пылающим факелом в руках. Они, возбужденные, быстро направились по широкой галерее в глубь подземелья.

— Подлый человек!

— Кто дал ему право убивать своих?

— Бандит!..

Шумный прибавил шагу. Он догнал бойцов только у самого штаба, быстро протолкался сквозь гущу столпившихся партизан.

Перед ним, раскинувшись на соломе, с бледным лицом и приоткрытым окровавленным ртом, лежал убитый Савельев.

— Кто убил?

— Митрий Денисов.

— За что?

— Запретил вылазку… А там рядом два пулемета белых…

— Это анархия!

— Где он?

— Сбежал, сволочь…

Вскоре среди шумящей толпы, собравшейся в широком тупике, возвысился худой и заросший Горбылевский.

Наступило молчание.

— Товарищи! — тихо и скорбно произнес Горбылевский. — Мы в этот грозный час нашей борьбы понесли большую утрату… Убит товарищ Савельев. — Горбылевский опустил голову и помолчал. — Враг ожесточился. Лезет в заходы… Но надо продолжать борьбу! Председатель Военно-революционного штаба, наш товарищ и друг Савельев погиб… Кому доверим наш революционный штаб?..

Толпа всколыхнулась, задвигались головы, ружья, руки, и по галереям, тупикам, туннелям зашумели, понеслись голоса: