ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Было семь часов вечера. Дали морского горизонта терялись в густых сумерках.
Адъютант и ближайший помощник Мултыха граф Тернов, соединившись с небольшим отрядом Абдуллы Эмира, окружили Татарскую слободку. Мултыховцы и татары-добровольцы бежали с винтовками наперевес по узким переулкам. Выволакивали из домишек женщин и стариков, издеваясь, сбивали их в кучу у заборов и расстреливали. Граф Тернов старался во всем подражать Мултыху и, как говорили втихомолку, старался его перещеголять. Так и теперь, с сигарой во рту, громко ругаясь по-французски, он приказал связывать попавших в плен повстанцев одной веревкой по нескольку человек и, наводя первому в лоб дуло своего маузера, расстреливал. Добровольцы Абдуллы Эмира не отставали от кубанцев. Сам Абдулла Эмир верхом на караковой кобыле маячил у ворот мечети. К нему подводили выловленных бедняков, он с лошади хлестал по их лицам нагайкой, железным концом выбивая глаза.
Гора Митридат потемнела под насупившимся небом. Ее склоны, изрытые снарядами, усеянные человеческими телами, четко вырисовывались над городом.
Белые были охвачены тревогой. Они боялись, что партизаны под прикрытием ночи снова проникнут в центр города. Суетились, собирали свои силы, укрепляли подножия лестниц. По Дворянской улице, севернее — по Константиновской, до самого Зимнего театра и по Воронцовской, на всех перекрестках и в кривых, грязных переулках, на крышах — всюду были настороже пулеметы. Штаб белых отдал приказание тщательно следить за действиями партизан. Передние редкие цепи белых лежали неподалеку от горы, выставив наблюдательные пункты.
Партизаны залегли вокруг подгорья, внутри тесного кольца белых. Час назад жизнь партизан была на волоске от смерти, а теперь они вновь были полны ярости и бодрости, словно рождалась новая сила в этих израненных и истощенных людях…
У большого серого дома на углу Набережной и Дворянской улиц собралась группа старых гарнизонных офицеров.
Когда в экипаже подъехал генерал Губатов, все бросились к нему, окружая тесным кольцом.
— Как быть? Что делать? — посыпались вопросы.
— Надо всем на позицию отправляться, господа, — сердито сказал Губатов и пошел в штаб.
Там он шагал по комнате, ни с кем не разговаривая. Бесился, не находя слов. Подумать только: его доблестную, стойкую офицерскую часть, о славных подвигах которой он только что телеграфировал самому командующему, партизаны разбили какими-то идиотскими камнями, убив его родственника, капитана Макрецова! Губатов остановился, потянул ворот мундира и сипло прорычал: