— Батько его игде?

— Его отец служит доктором в Добровольческой армии, его мобилизовали и угнали отсюда, — робко ответила женщина.

— А давно?

— Уже два месяца, в военном госпитале, в Новороссийске.

— Не бреши… Бандитам раны перевязывал, а сейчас скрывается.

— Нет, нет, я вам письма могу показать.

Женщина направилась к гардеробу.

— Куда идешь? Стой! — Сологуб подвинулся на шаг вперед, нахмурился и сквозь зубы процедил, ворочая желтыми белками глаз: — Разорву… большевичка поганая…

Женщина, обхватив ребенка, в бессильном безмолвии оперлась на диван.

Сологуб положил пригоршню золота в карман и грубо сказал:

— Откладай хлопца.

— Нет, нет! — крикнула женщина и еще крепче прижала к себе ребенка.

— Ложи, ложи… не то пе-ре-ру-баю… — страшно захрипел Сологуб и схватился за шашку.

Женщина положила ребенка на подушку и сжалась, закрыв руками лицо…

Казаки рылись в шкафах, сваливали книги на пол, забирали врачебные никелированные инструменты, запихивая в мешки все, что ни попадалось им под руку.

Сологуб молча подошел к женщине, крякнул, провел пальцем по усам и сказал:

— Давай палец.

— Я вам все отдам. Берите, что хотите, но ведь кольцо нельзя снять, — заплакала женщина.

— Давай, давай я сниму. Головы снимаю, а это и подавно сниму!

Женщина медленно протянула руку. Сологуб схватил мягкий палец, покрутил, потом вцепился ногтями и начал стаскивать кольцо.