1

Мрак…

Тишина…

Густой серый туман тяжелыми складками повис над городом. Где-то за горой выли собаки. Их протяжный вой тревогой наполнял сердца людей. Кое-где еще догорали дома, подожженные снарядами. Облака плыли, подбитые мехом багровых, постепенно таявших отблесков, за которыми черным кольцом смыкался мрак. Рушились обгоревшие крыши, печально звенела в ночной тишине обваливающаяся черепица, трещали и дымились обгорелые балки. Около пожарищ не было людей. Никто не тушил, никто не стерег дома… Черный дым расползался по темным улочкам. Редко-редко потрескивали одиночные выстрелы в разных концах города.

Части белых отошли на окраины. Дозоры, засады, караулы зорко следили за всяким движением в городе. На углах и перекрестках окраин, в темноте, залегли белогвардейские патрули. Вокруг города кавалерийские разъезды стерегли окружающие деревни, боясь новых вспышек восстания.

Было два часа ночи.

Вдруг бешеный топот кованых коней и лязг оружия нарушили тишину.

Всадники полным карьером растянулись по всей Босфорской улице. Молча, шашки наголо, по четыре в ряд. Мчались в центр города, оставляя на мостовой огоньки, искрящиеся из-под копыт.

Ротмистр Мултых, закутанный в бурку, в лихо заломленной папахе, летел впереди на вороной кобыле. Справа мчался граф Тернов; от тумана потели стекла его пенсне, и он нервничал, бормотал проклятия. За ними смертельным вихрем неслась вся экспедиция, наполняя город грохотом тысяч лошадиных подков. Испуганные лица прижимались к черным стеклам окон. «Что будет?.. Что будет?» — твердили жители города. Прислушивались к гулу все, кто сидел в погребах, в подвалах. Знали — в город ворвалась дикая орда.

На храпящих лошадях эскадроны пролетели по бульвару вдоль берега моря. У штаба гарнизона грохот подков затих, лошади пошли мерным, глухим шагом. Раздалась протяжная команда Мултыха. Экспедиция остановилась. Ротмистр оглянулся, но не увидел своих казаков в облаках сырого тумана, только оторванно трепетали в воздухе флажки казачьих пик. Мултых громко сказал:

— По старой боевой традиции победителей, город отдан до утра в ваше распоряжение. Что хотите, то и делайте здесь. Не стесняйтесь.

Вдоль всего бульвара в тумане зашевелились, зацокали, забряцали всадники и группами стали расплываться по темным улицам.

Мултых остался в штабе гарнизона.

…Один из казачьих разъездов, под командой казака Сологуба, остановился на Греческой улице, у подножия крутой лестницы. Здесь грудой лежали человеческие тела. Раненые стонали во мраке. По шеям коней бежала мелкая дрожь.

— Наши чи чужие? — спросил Сологуб.