Генерал Губатов отдал приказ убрать раненых и убитых. По городу рассыпались санитарные команды и пехотные части. За зеленую ограду собора согнали плотников со всего города мастерить гробы для убитых офицеров. Нижних же чинов нагромождали, как битый скот, в повозки, увозили на новое кладбище и бросали в ямы, выкопанные такими же насильно мобилизованными солдатами.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Ковров лежал у захода в подземелье и напряженно всматривался в тьму… Партизаны следили за всем, что делалось на поверхности земли, прислушивались к каждому стуку и ждали радостного крика: «Выходи, товарищи, вы освобождены!»
В подземелье было тревожно тихо. А наверху раннее лето буйно поднимало травы, разбрасывало по лугам цветы.
Утро… У разрушенной деревушки Аджимушкай необычное оживление. Зашевелились тачанки, повозки, двуколки, задвигались пехотные части, рассыпались казаки.
— Отступают, что ли? — буркнул кто-то Коврову.
В это время недалеко от Коврова раздался выстрел.
Сверху, распластавшись, вместе с мелким щебнем упал человек. Взвился столб белой известняковой пыли, и человек пронзительно закричал:
— Товарищи, не стреляйте, я свой!
Ковров крикнул:
— Беги за угол, за подставу!
Он решил, что это рабочий, присланный из города для связи с каменоломнями.
Маленький человечек растерянно поднялся на ноги. Разорвалось несколько бомб, брошенных белыми в заход. Весь туннель огласился грохотом и заполнился черным дымом.
— Убило… Кажется, убило… — раздались голоса партизан.
Послышался стон; раненый лез на четвереньках вдоль стены, волоча окровавленную ногу. Партизаны подхватили его.