— Так-то! — радовался Сергей.
— А переводчик, узнав об этом, знаешь, что сказал? Быть, говорит, ограбленным самим Золя — это что-то да означает... Ну как ты здесь живешь? — допытывалась она. — Что тут у вас делается?
— Проклятые шпики одолевают.
— Боюсь я за тебя, Сергей. Когда ты не со мной, мне все кажется, что тебя нет, что ты куда-то исчез.
— Такова судьба всех женщин. Особенно если их мужья любят нюхать порох.
— Балагурь, балагурь!..
— А почему бы и нет? Почему бы нам и не побалагурить? На улице холодно, зима, а у нас, видишь, тепло, уютно, и ты рядом. Чем не идиллия?
— Когда-то, когда мы еще с тобой не были вместе, ты всегда рассказывал мне разные забавные истории, а теперь все больше хмуришься, отмалчиваешься...
— Чудачка! — рассмеялся Сергей. — Ведь тогда мне надо было заинтересовать тебя, увлечь, завоевать. Теперь другое дело, ты моя, вот здесь, рядом, можно и помолчать. — Обнял ее, смеясь, поцеловал.
— Вот возьму и снова уеду от тебя, — сказала Фанни.
— Э-э, нет, на этот раз поедем вдвоем. Анка давно приглашает. Надо немного развеяться, потому что, правду говоря, утомился.
— Ты же с ними поссорился, с Жоржем и с Дейчем? Петр Лаврович мне кое-что рассказывал.
— Э-э, милая, разве это ссора? В политике без споров не бывает. Но не надо с этим носиться. Жизнь покажет, кто из нас прав... Ну, так поедем? Все равно мне сейчас совсем не работается.
— Я с удовольствием, — оживилась Фанни, — и тебе такая прогулка на пользу. Поедем.
Из возможного конфиденциального разговора, проходившего в конце июня 1884 года между префектом Женевы и Сергеем Степняком-Кравчинским, когда они встретились вечером в одном из безлюдных уголков города: