Какая это была мука, когда она осознала, что с ней происходит, почему она вдруг почти отказалась сотрудничать с Киппенбергом и рабочей группой. Телефонный звонок был всему виной, и этот молодой голос в трубке. Человек, который сидит сейчас напротив нее, говорил по телефону с таким спокойствием; и это вызвало в ней целую бурю мыслей и чувств. Первое большое разочарование разрушило ее брак. Этот внезапный звонок стал вторым разочарованием, и не менее сильным. И пока Босков ее уговаривал, в душе у нее рушилось все, что она втайне выстроила.

Но что же это такое — разочарование?

Разочарование — это когда один человек не оправдывает ожиданий другого, не соответствует некоему придуманному образу и осмеливается быть живым существом, а не идеальным созданием.

Киппенберга она видела, каким ей хотелось его видеть, а не каков он есть. А хотелось ей, чтобы он был именно тем человеком, что жил в ее мечтах, в которых она сама-то себе едва ли признавалась. И если она никогда не тешила себя надеждой, что мечты эти могут сбыться, то потому лишь, что была уверена: не только ее одну он не замечает, и других женщин тоже. То, что он не смотрел в ее сторону, ни в коей мере не снижало созданного ею образа, но пусть уж тогда вообще не смотрит на женщин! И Киппенберг стал для нее воплощением непогрешимости только потому, что она чувствовала: с ней он грешить не намерен. Теперь, когда пришло отрезвление, она поняла, что надежда, которая питается иллюзиями и остается несбыточной, может вдруг перерасти в горечь и неприятие. И теперь ей приходится признаться самой себе, что, делая из него кумира, она обманывала себя, потому что в глубине души желала, чтобы и он в конце концов оказался таким, каким она после своего развода видела всех мужчин: легко увлекающимися, неверными и вообще плохими. Уж тогда бы она оказалась тут как тут и с радостью назвала бы плохое хорошим, раз оно на нее направлено, и, конечно, у нее возникло бы ощущение собственной исключительности, когда банальное становится возвышенным, и сердится она на него вовсе не за эту знакомую, которая не хочет называть себя, а за то, что на ее месте не она.

Понимание уничтожает иллюзии, но человек, пока время не раскроет ему глаза, воспринимает всякую утрату иллюзий как потерю. А потери болезненны. Этот Киппенберг был для фрау Дегенхард почти божеством, но больше он им не останется. Наверное, это ее вина, что она совершенно потеряла почву под ногами, сказано ведь: не сотвори себе кумира. И все-таки она на него сердита. Он должен был по-прежнему оставаться ее божеством, все тогда было бы проще.