– Давай, пошли! – сказал Хили, оглянувшись через плечо. Гарриет указала на седан.

– Там медсестра, – прошептала она. – Подождем, пока уедет. Они ждали, спрятавшись за деревом. Через несколько минут Хили не выдержал:

– Чего они так долго?

– Не знаю, – Гарриет и саму это занимало, у миссис Дорьер пациенты жили по всему округу, ее визиты к Либби были молниеносными, она никогда не оставалась поболтать или выпить чашечку кофе.

– Я тут весь день торчать не собираюсь, – прошептал Хили, но тут хлопнула дверь, из соседнего дома вышла миссис Дорьер, одетая, как всегда, в голубой халат и белую шапочку. За ней тащилась прокопченная от загара тетка-янки в замызганных шлепанцах и ядовито-зеленом платье, пес Панчо висел у нее на локте.

– По два бакса за таблетку! – визжала она. – Я в день принимаю по четырнадцать баксов! Я этому мальцу в аптеке так и сказала…

– Лекарства стоят дорого, – вежливо ответила миссис Дорьер. Ей было лет пятьдесят – высокая худая женщина, с седыми прядками в черных волосах и очень прямой осанкой.

– Я ему говорю: сынок, говорю, у меня эмфизема! У меня желчные камни! Артрит у меня! У меня. Так, чего такое, Панч? – спросила она Панчо, который весь напрягся, выставил, как локаторы, свои огромные уши.

Гарриет пряталась за деревом, но он как будто все равно ее видел, уставился прямо на нее своими круглыми, лемурьими глазками. Оскалился и с бешеной яростью принялся тявкать и рваться из хозяйкиных рук.

Тетка шлепнула его по голове.

– Пасть закрой!

Миссис Дорьер смущенно рассмеялась, взяла сумку, спустилась по ступенькам.

– Ну, до вторника.

– Он прямо сам не свой, – крикнула женщина, пытаясь удержать Панчо. – К нам тут вчера вуёрист в окна заглядывал. А к соседям полиция приезжала.

– Ну и денек! – миссис Дорьер открыла дверцу машины, остановилась. – Бывает же такое.

Панчо заходился в лае. Миссис Дорьер села в машину, медленно отъехала от дома, а тетка, которая вышла аж на самый тротуар, еще раз шлепнула Панчо и унесла его домой, громко хлопнув дверью.

Хили с Гарриет, затаив дыхание, выждали еще несколько минут, потом, убедившись, что поблизости нет никаких машин, рванули к газону и, добежав до велосипедов, шлепнулись на коленки под кустом.

Гарриет кивнула в сторону мормонского дома, на подъездной дорожке было пусто.

– Дома никого.

Тяжесть у нее в груди будто бы слегка рассосалась, Гарриет даже почувствовала себя легче, проворнее, увереннее.