Вытащить ящик из-под дома и погрузить его на красную детскую тележку Хили оказалось куда проще, чем они думали, – вокруг не было ни души. Вечер выдался душный, парило, вдали слышались раскаты грома. Все выключили поливалки, зазвали домой котов, убрали подушки с садовой мебели.

Грохотали колеса по дороге. До железнодорожного депо надо было всего-то пройти два квартала вверх по Хай-стрит, и чем дальше на восток они забирались, чем ближе подходили к реке и товарным складам, тем меньше было вокруг фонарей. Шелестели в запустелых дворах разросшиеся сорняки, на калитках висели таблички: “ПРОДАЕТСЯ” и “ВХОД ВОСПРЕЩЕН”.

Пассажирские поезда останавливались в Александрии всего два раза в день. Поезд в Новый Орлеан, отправлявшийся из Чикаго, приходил в 7.14 утра, и в 20.47 он же останавливался здесь на обратном пути, а все остальное время на станции было пусто. В кассе – развалюхе с островерхой крышей и облупившимися стенами – было темно, кассир ее откроет только через час. За кассой расходились в стороны старые засыпанные щебнем дорожки, которые шли от трансформаторных будок к складам, от складов – к погрузчикам, лесопилкам и реке.

Хили и Гарриет остановились, перекатили тачку с тротуара на щебенку. Лаяли собаки – большие, но далеко. На юге светились огни лесопилки, за ней, чуть дальше, на их улице – приветливо мерцали фонари. Они решительно отвернулись от последних проблесков цивилизации и зашагали в другую сторону – на север, к великой тьме, к безграничным, безлюдным просторам пустошей, что начинались за опустевшими складскими дворами, за раскрытыми товарными вагонами, за пустыми тележками для перевозки хлопка, – туда, где в темном сосновом лесу исчезала узенькая тропка.

Хили и Гарриет тут играли, впрочем, нечасто – тропинка вела к заброшенному складу хлопка. В лесу было тихо, страшно, над головой густо сплетались ветви айлантов, сосен и стираксовых деревьев, и поэтому на мрачной тропке, которая тут и вовсе сжималась в ниточку, даже днем было всегда темно. В нездоровом, влажном воздухе зудели комары, а тишину только изредка нарушал резкий хруст веток под лапками кролика да грубое карканье невидимых птиц. Несколько лет назад в лесу укрывались беглые заключенные – их перевозили цепью, в кандалах, и нескольким удалось сбежать. Но Хили с Гарриет тут ни разу никого не видели – только однажды маленький негритенок в красных трусах, припав на одно колено, швырнул в них камнем, а потом попятился и с визгом нырнул в кусты. Места тут были безлюдные, и Хили с Гарриет не любили здесь играть, хотя никогда в этом бы не признались.