* * *
– Поставь еще одну тарелку, у нас гость на рождественский ужин, – попросил Кабрелли жену, подбрасывая в камин полено и разжигая огонь.
– Тут полно еды. – Нетта посыпала свежим шалфеем свиную вырезку, которая подрумянивалась на сковороде. – Что за бродягу ты подобрал на этот раз?
– Ты должна его помнить. Он учился вместе с Доменикой.
– Можешь не продолжать! Ты же не позвал в наш дом этого
– Синьора права. Сильвио Биртолини вернулся в Виареджо и остановился у нее. И, кстати, через четыре года ему стукнет сорок. По-моему, пора перестать называть его
– Пусть так, но кто же он еще?
– Он вырос, обучился ремеслу и отлично им владеет. Я взял его к себе.
– В свою мастерскую? Ты шутишь?
– Вид у него достойный. И манеры получше, чем у твоего франтоватого кузена из Специи, который был моим учеником, но продержался всего несколько месяцев, пока совсем не сдулся. Ты знаешь, о ком я, корчил тут из себя важную персону. В мастерской он больше бездельничал, чем работал.
– Если он и важничал, то не без причины. Игнацио Сенчи досталось хорошее наследство, и он его не растратил, а приумножил. Пускай важничает, ведь у него есть деньги. Кто-то в этой войне потерял, а кто-то и приобрел.
– То, что нам всем пришлось пережить, никому на пользу не пошло, – возразил Кабрелли.
– Так надо наверстать потерянное время. Мы всего лишились и ничего не заработали за эти годы. А что делаешь ты? Нанимаешь ужасного парня со скверной репутацией в городе, где никто ничего не забывает.
– Сильвио мне нужен. Я смогу брать больше заказов. Он хороший огранщик.
–
– Нетта, ты слишком полюбила деньги.
– Попробуй поживи без них. Я больше никогда не хочу быть обязанной кому-то за свой ужин. Мне снятся кошмары об этой войне. Как мы прятались в лесу, рыскали в поисках еды и выпрашивали объедки, будто звери.