– Ладно, – сказал я по-английски. – Говорить буду я, а ты поправь, если что. Ты служишь в команде «Тодт», кличка – Панама. На Кубу тебя забросили сколько-то месяцев назад. В твоей деревне – как там ее? Пальмарито близ Ла Пруэбы, возле Сантьяго-де-Куба? – скорей всего, никто не слышал о Маркесах, у которых дочка сбежала в город, когда брат ее изнасиловал. Или Мария Маркес существовала взаправду, а ты убила ее?

Мария все так же держалась за щеку и смотрела на меня как на гремучую змею.

– Ладно. – Я снова перешел на немецкий. – Мартин Кохлер, несчастный глупый радист с «Южного Креста», пришел на встречу с тобой в бордель, как было условлено, – или не с тобой, а с Мальдонадо? Ну, не важно. Ты дождалась, когда лейтенант уйдет, и перерезала бедолаге горло… а потом заперлась в ванной и подняла крик. Чисто сработано. Мы с Хемингуэем, как и задумывалось, нашли шифровальный блокнот, и ты внедрилась на финку. Господи, каким же я был идиотом.

Мария моргнула, но не улыбнулась, когда я сказал «Scheissköpf».

– На финке ты, конечно, уже бывала. Стреляла в нас в первую же мою ночь, когда мы играли в индейцев и ковбоев у дома Фрэнка Стейнхарта. В кого ты целила-то? В Хемингуэя? Не вижу смысла. В меня? Опять-таки непонятно: вы ведь хотели, чтобы я его охранял в ходе этой любительщины. И должен же был кто-то расшифровать ему эти радиограммы. Должен был кто-то помочь ему оказаться в нужном месте в нужное время, чтобы доставить тебе вот это…

Я бросил сумку с бумагами на сиденье рядом с ножом. Мария воззрилась на нее, как заблудший в пустыне на кувшин с холодной водой.

– Одернула бы ты платье, – добавил я, все еще по-немецки. – Ты сидишь так, что я вижу твои трусики и то, что под ними.

Она покраснела, натянула подол на коленки и впервые взглянула на меня с ненавистью.

– Все в порядке, – сказал я по-испански. – Ты хорошо работала, просто день плохой выдался.

Она поднялась и села в углу скамейки, старательно игнорируя нож и пакет.

– Сеньор Лукас, – произнесла она медленно на своем кубинском испанском, – вы заблуждаетесь на мой счет. Клянусь душой моей матери. Да, я понимаю немного по-английски и по-немецки – научилась в доме, где я…

– Заткнись. Скажи лучше, в кого стреляла в ту ночь. Это сценарий был такой, чтоб меня заинтересовать? Или ты хотела предупредить кого-то другого – а то и убить? Другого агента? Британского? Уинстона Геста?

Ее взгляд не выражал ничего.

– Итак, ты жила у нас, – продолжал я, – собирала по крохам информацию и передавала гауптштурмфюреру Беккеру – ты ведь ему подчиняешься?