– Может, поговорим о том, почему меня ранили? – предложил я.

Флеминг и Филлипс посмотрели на Хемингуэя.

– Все в порядке, я свой, – сказал он. – Меня тоже немного поцарапали, – он потрогал все еще забинтованную голову, – и я тоже хотел бы знать почему.

Гости, переглянувшись, кивнули. День был жаркий, я потел в пижаме, Хемингуэй – в легкой гуайябере, шортах и сандалиях, Флеминг – в «тропическом» шерстяном блейзере, только Филлипс выглядел как при семидесяти градусах в сухом климате, а не при девяноста во влажном.

Я решил дополнить информацию, чтобы Хемингуэй лучше понимал правила.

– Йен раньше работал с Уильямом Стивенсоном, теперь перешел в МI6.

Англичанин вежливо кивнул и закурил сигарету. Длинный мундштук вызвал у Хемингуэя неодобрение.

– Мистер Филлипс работал в ВМР, теперь в СКИ Билла Донована.

– Теперь это называется УСС, Джозеф, – мягко поправил Филлипс.

– Принято, но я думал, что вас перевели в Лондон.

– Верно, перевели. – Улыбка Дельгадо вызывала во мне желание прикончить его, улыбка Филлипса расслабляла и порождала теплые чувства.

Дельгадо в итоге прикончил Хемингуэй. Я потряс головой, ватной от обезболивающих.

– Я вернулся, чтобы поговорить с вами… с вами обоими.

– Ну так рассказывайте, – проворчал Хемингуэй. – Или сначала нам рассказать, что произошло на прошлой неделе?

Флеминг, вынув мундштук изо рта, стряхнул пепел в гостевую пепельницу.

– Мы имеем об этом довольно ясное представление, но с удовольствием послушаем, как именно погиб майор Дауфельдт.

Хемингуэй посмотрел на меня. Я кивнул, и он сжато, по существу рассказал, как всё было.

– А лейтенант Мальдонадо? – спросил Филлипс.

Я рассказал о нашей с ним встрече на кладбище Христофора Колумба.

– Так он жив? – уточнил Флеминг.