Как только гаснет табло «пристегните ремни», я иду в носовую часть самолета, миную занавес, отделяющий эконом от бизнес-класса, с таким видом, будто и сама лечу бизнесом. В салоне большинство – китайцы. Примерно половина из них пьет шампанское.

Стюардесса спрашивает: «Вы летите здесь?» Попалась! Вернувшись на свое место в экономе, я достаю ноутбук и пытаюсь работать. Я собрала много материала о месте, куда лежит мой путь, и хочу быстренько выяснить, есть ли отличия в том, как разные горные племена используют чай в ритуалах и в народной медицине, а также как они обрабатывают его для питья. И вот уже я скольжу вниз по кроличьей норе…

Примерно через час мужской голос произносит:

– Надо было сказать мне, что вы интересуетесь этническими меньшинствами Юньнани.

Это Шон. Он опирается локтем на сиденье передо мной, его рука свисает всего в нескольких дюймах от моего лица. Он выглядит невероятно элегантно – так я никогда не говорила о парнях.

– Я опасалась, что вы опоздали на самолет. – Я стараюсь, чтобы голос звучал ровно, но не уверена, хорошо ли получается, потому что так рада видеть Шона, что мысли путаются.

Уголки его губ слегка приподнимаются. Не улыбка. Не ухмылка. Я понятия не имею, что у него на уме.

– Я знаю нескольких крестьян из числа дай, буланов и акха, – говорит он. – Все пишут о дай, потому что их много и у них есть своя письменность. – Рука, свисающая передо мной, отбрасывает эту идею как недостойную. Кажется, Шон мысленно пробегает по списку, отмечая каждое племя, потом говорит: – Вас могут заинтересовать акха, потому что их культура очень похожа на культуру кри[48]. Это анимистическая культура. У каждого живого существа есть душа.

– Я читала о них и о кри. Вот только у акха, как и у коренных американцев, плохая репутация. Они безрассудно расточительны, пьют, принимают наркотики…

Его глаза вспыхивают.

– Легко поддаться стереотипам! – Ну я же не говорила, что верю в это. – Вы, на Западе, считаете, что индивидуум превыше всего, но человек акха считает себя одним из звеньев длинной цепи жизни, примыкающей ко всем другим звеньям людей и культур; именно эта коллективная волна выбрасывает новорожденного на берег жизни.

Я чувствую, как меня передергивает.

– Интересно, что вы заговорили о новорожденных. Если у всего есть душа, как же тогда близнецы?

– Их уже какое-то время не трогают, – говорит он, выглядя немного раздраженным. – У них были культурные убеждения, обусловленные, на их взгляд, здравым смыслом, которым они следовали тысячелетиями. Кто вы, чтобы осуждать их культуру?