После того как мы попробовали около дюжины чаев, за соседним (опять же детским!) столом накрывают обед: жареную капусту, помидоры с яйцом, говядину с нарезанным имбирем и какой-то хрустящий корень. Закончив трапезу, мы возвращаемся к чайному столу. Когда все расселись, Шон предлагает мне:

– Хейли, почему бы тебе не показать им свой чайный блин? Может, кто-нибудь узнает обертку.

Я достаю блин из сумки и кладу на стол. Все проявляют интерес, но достаточно вежливы, чтобы не прикасаться к нему: встают, стараясь получше рассмотреть, тянут шеи, показывают пальцем и обсуждают.

– Наверное, продукт ныне не существующей чайной компании, – догадывается господин Пу.

– Или семьи, – предлагает дилер из Тайваня.

– Или из давно заброшенной рощи высоко в горах, – выдвигает свою версию девушка, вероятно чья-то подружка.

– Сколько ему лет? – спрашивает мистер Пу.

– Не знаю, – отвечаю я.

– Чайные блины, произведенные до пятидесятых годов, не имели оберток, – говорит кто-то. – Так что это подсказка…

– Но он явно намного старше, – перебивает дилер из Тайваня. – Похоже, ему сотни лет…

Почему-то приятно, что чайный блин для всех этих знатоков такая же загадка, как и для меня.

– Ты его пробовала? – спрашивает мистер Пу.

Сама мысль шокирует.

– Я никогда не открывала его, – признаюсь я.

– Так давай сделаем это сейчас! – Господин Пу тянется к блину. – Давай попробуем!

Рука Шона, словно змея, молниеносно сжимается на запястье нашего хозяина.

– Хейли сама решит когда. И захочет ли вообще его открыть.

В маленькой группе воцаряется неловкое молчание.

– Он никогда не приводил в гости девушек, – шутит мистер Пу, пытаясь разрядить напряженную обстановку. – А теперь посмотрите, какой он собственник!

Остальные смеются. Шон ослабляет хватку. Нам снова наливают чай.